совсем одной...
Наверняка бабушке было очень тяжело.
Дедушку...
так и не нашли,
но я думаю,
что он здесь.
В тот день мы долго
гуляли по Нагасаки,
стремясь узнать как можно больше
о давней трагедии.
А эта церковь уцелела,
несмотря на бомбу?
Нет, её восстановили.
Но кое-что оставили таким,
каким оно стало после взрыва.
Ангелы как будто плачут.
Атомная бомба разорвалась
прямо над этим местом.
Португалия...
Это монументы,
присланные разными странами.
Чехословакия...
Италия...
Польша...
Болгария...
СССР...
Китай...
Бразилия...
Куба...
Голландия...
Не вижу американского.
Что тебя удивляет?
Это Америка сбросила бомбу.
«Мне так хотелось пить!»
«Дайте воды...»
Они все умирали с этими словами.
Но сегодня для большинства людей...
атомная бомба — как предание
из далёкого прошлого.
Время идёт,
и люди забывают
даже такие...
страшные события.
Разве можно так это оставить?
Мне так жаль бабушку и дедушку.
Западное мороженое*. Хотите?
[* Традиционное японское мороженое —
колотый лёд с добавками.]
Бабушка!
Бабушка!
Вы так поздно...
Где вы были?
Но ничего, всё хорошо, всё хорошо.
Что-то случилось?
Надеюсь, бабушка не сочтёт
эту еду слишком острой.
Приятного аппетита!
Мне так неудобно. Бабушка сложила руки
в знак почтения к моей стряпне.
— Ну так ведь правда было вкусно!
— Ещё как!
Теперь мы все на тебя рассчитываем.
Посмотрите!
Что это?
Чтобы подтолкнуть бабушку к поездке
на Гавайи, сегодня я завёл речь о Судзудзиро.
И она взялась вспоминать
имена всех своих братьев.
Тэцутаро.
Додзабуро.
Дзюсиро.
Сёгоро.
Кугиноскэ.
Натакити.
Кувата.
Судзукити.
Набэ.
Канэ, Кёко.
Во всех именах есть китайский
иероглиф, обозначающий металл.
Похоже, наш прадедушка,
бабушкин отец, был с причудами.
Канэ.
Это сама бабушка, да?
— Их одиннадцать!
— Одиннадцать?
Она говорит, что было ещё двое или
трое, но не может их вспомнить.
Один из тех, кого она забыла,
и есть Судзудзиро?
Вот здесь Тэцутаро,
а потом Додзабуро.
Думаю, что Судзудзиро
должен быть между ними.
Я даже более чем уверен.
«Судзу» — тут тоже есть металл.
Даже если бабушка сумеет его вспомнить,
она не поедет на Гавайи. Я уверен.
Да почему?
Она не любит Америку,
и ничего удивительного,
раз дедушка погиб от атомной бомбы.
А ведь он прав.
Ни мы, ни наши родители не знали войны.
А уж атомная бомба...
Все мы, конечно, о ней слышали.
Но для нас это всего лишь страшная сказка.
Мы никогда не сможем понять,
что почувствовали люди,
когда атомная бомба
разорвалась над их головами.
Например, моя мама.
Как узнала о богатом родственнике
на Гавайях, так пришла в восторг.
Это мерзко, ведь правда?
И мой отец туда же.
Даже не побыл с бабушкой.
Сразу помчался на эти Гавайи.
Сестра!
Вот, полакомьтесь.
Мне очень приятно,
что вы так за меня переживаете.
И я очень вам благодарна.
Но знаете, вот уже много лет
как я перестала злиться на Америку.
Со времени смерти дедушки
прошло почти полвека.
Сейчас я не могу сказать,
что люблю...
или не люблю Америку.
Всё это было из-за войны.
Война виновата.
Во время войны погибло
много японцев...
и не меньше американцев.
И вот что,
я не думаю, что из-за этого
Судзудзиро, или как его там,
вы можете плохо
говорить о родителях.
Это я вроде как заставила
их лететь на Гавайи...
ради удовольствия ни с кем вас
не делить, пока они в отъезде.
Я бы хотела, чтобы вы провели здесь
все летние каникулы.
Этот богатый человек на Гавайях
ничего для меня не значит.
Я только благодарна ему за удовольствие...
пожить вот так вместе с вами.
Да кушайте же!
Бабушкин арбуз очень вкусный.
Спасибо!
Дедушка часто на нём играл.
Я знаю, что старею,
и этот орган стареет вместе со мной.
Я его точно починю.
Ты опять сказал «точно»!
Их было так много...
И все они умерли.
Все — от бомбардировки?
Нет, кто-то умер тогда,
но некоторые умерли ещё в детстве,
а некоторые — в дальних