прятки нечего.
Должен сознаться,
моя фамилия вовсе не Дэйвис.
- Значит, вы Уильям Блор?
- Так точно.
То, что вы здесь под чужой
фамилией, это полбеды,
но вы еще и враль, каких мало.
Только что в разговоре с мисс
Клейснер вы утверждали,
что жили в Южной Африке,
а именно в Натале.
Готов присягнуть,
что вы там никогда не были.
- Значит, это твои штучки,а?
- Вы ошиблись адресом, джентльмены.
Вот мое удостоверение.
Да, я бывший инспектор
уголовного отдела Скотленд-Ярда.
- Сюда меня пригласили по делу.
- Кто?
Оуэн. В письмо
был вложен щедрый чек.
Я должен был представиться
гостем и следить за вами.
Ваши фамилии
мне сообщили заранее.
- И вам объяснили почему?
- Ну, конечно.
Из-за драгоценностей
миссис Оуэн! Черт бы ее побрал.
Милая компания,
ничего не скажешь.
И я, такой стреляный воробей,
мог попасться на мякине.
По-моему, никакой
миссис Оуэн вообще нет!
Ваше заключение мне
кажется вполне обоснованным.
Письма, полученные нами,
подписаны "А.Н. Оуэн".
- Но это же безумие.
- Конечно, безумие, вы правы.
Я нисколько не сомневаюсь,
что на остров нас пригласил
Конец кровавому судье
Оргрейву.
человек ненормальный,
скорее всего опасный маньяк.
Человек, заманивший нас
в эту ловушку,
позаботился собрать сведения
о каждом из нас
и предъявил нам обвинение.
- Все это ложь.
- Это подло.
Клевета, низкая клевета.
Не делали мы этого.
Меня неизвестный судья
обвинил в смерти некого
Эдуарда Ситтона.
Ему было предъявлено обвинение
в убийстве престарелой женщины.
Он произвел хорошее
впечатление на присяжных.
Кое-кто считал, что оправдательный
приговор у Ситтона в кармане.
Но свидетельские показания
были против него.
На них я построил свое
обвинительное заключение.
Я сумел убедить присяжных
вынести Ситтону смертный приговор.
Заверяю вас,
моя совесть абсолютно чиста.
Приговорив к смерти убийцу,
я выполнил свой долг и только.
Мистер Оргрейв, а вы никогда
не встречались с Ситтоном раньше?
Я никогда его...
Я Ситтона...
не встречал до процесса.
Я хочу рассказать о мальчике.
Я была его гувернанткой.
Мы жили на море.
Ему запрещали далеко отплывать.
Однажды я отвлеклась, и он уплыл.
Я кинулась к нему,
но было поздно.
Это было ужасно, ужасно, ужасно.
Но моей вины в этом нет.
Меня и следователь абсолютно
оправдал, и мать его была добра.
Не знаю, кому понадобилось...
- Это гадко, гадко.
- Успокойтесь, милочка.
Мы вам верим.
Все это ложь и клевета.
Он просто ненормальный, этот тип.
Его место в сумасшедшем доме.
На подобные обвинения можно
не обращать внимания,
но я считаю своим долгом сказать,
что в этой истории про молодого
Ричмонда нет ни слова правды.
У меня был офицер Ричмонд,
я послал его на задание,
его убили, на войне это
случается сплошь и рядом.
Но больше всего меня огорчает
попытка опорочить мою жену,
эту безупречную во всех
отношениях женщину.
- Что касается туземцев...
- Да, что с туземцами?
Все это чистая правда.
Я бросил их на произвол судьбы.
Речь шла о жизни и смерти.
Я с приятелем смылся,
прихватив с собой боеприпасы.
Позор.
Вы, офицер,
бросили ваших людей
и обрекли их на смерть.
Ну, поступок, скажем, не совсем
достойный белого господина,
но самосохранение -
есть первый долг человека.
К тому же эти туземцы не так
боятся умереть, как мы, европейцы.
- Боже.
- Вы оставили их умирать?
Вот именно.
Что вы на меня так смотрите?
Я вообще ничего не понимаю.
Я убил Джона и Люси Компс!
Я убил!
Абсурд. Бред.
Я убил...
Правильно.
Это наверное те двое ребятишек,
которых я задавил
недалеко от Кембриджа.
- Жутко не повезло.
- Кому не повезло? Вам?
Или им?
Это был просто
несчастный случай.
Кстати, меня на год лишили прав.
Недопустимо ездить
с такой скоростью.
Такие люди, как вы,
опасны для общества.
Мы живем в век скорости.
Простите.
Вы ждете моих признаний?
- А мне нечего вам сказать.
- Нечего?
Да. Нечего.
Вы оставляете за собой
право на защитника?
Я не нуждаюсь
ни в каком защитнике.
Я всегда действовала
по