Лелька экзамены в академию сдает.
- Она еще ничего не знает.
- Помолчи и ты пока.
- Ты почему на шахту не пришел?
- Так ведь выгнали.
Чего уж спрашиваешь.
Да не выгнали, а отстранили временно.
Отстранили.
Словечко придумали.
- Оглотков, наверное.
- Ну, не ершись.
- Все разберем.
- Да нечего мне разбираться.
Я все про себя знаю.
- Все?
- Все.
А Славка Уфимцев где? А Макс?
Куда они задевались?
А ты говоришь "все".
А Оглотков, он, может быть,
такое знает, что и нам неизвестно.
Когда у вас комсомольское собрание?
- Пятнадцатого.
- Пятнадцатого.
И что думаете делать с Кайтановым?
- Не знаю.
- А кто за вас знать будет?
Не пойму что-то.
- Ты при аварии был?
- Ну.
Ну, и выводы, конечно,
для себя сделал.
Какие выводы?
Там как хлынуло все да понеслось.
Нет, нет, нет.
Политически мыслить надо.
Да это давно было.
Года три как прошло.
Ну, да. А мы, шляпы, три года
ушами хлопали.
Кто был тогда в забое, не помнишь?
Кайтанов был, конечно.
Уфимцев был. Потом этот,
маленький еще...
Такой... Акишин.
- И немец.
- Макс?
Макс.
Так вот.
Он исчез первым. Немец.
А что мы имеем в Германии?
Фашизм.
Соображаешь?
И этот... маленький ваш...
на Дальний Восток удрал?
И Уфимцев тоже скрылся.
Соображаешь, какая
картина вырисовывается?
А Кайтанов почему же остался?
Кайтанов остался - он думал,
у нас память коротка.
Нет, брат, шалишь.
А международное положение
сейчас, знаешь, какое?
Знаю. Борьба в Испании.
За этот срок, предельно малый,
Он понял: "Бедный мой дружок,
Ведь ты тогда меня спасала,
Нарочно затянув прыжок".
Товарищ Уфимцев.
Товарищ Слава.
Макс.
Простите, могу я видеть
товарища Кайтанова?
А его нет дома.
Я его жена.
А-а-а, Лёля, да?
Да.
Я много о вас слышал.
От кого?
От того, от кого письмо.
От Уфимцева.
Ой, товарищ,
заходите, заходите, заходите.
Славка! Макс!
Товарищ.
Что же делать?
Мне надо мужа спасать.
А мальчик, видите, заболел.
Посидите с ним. Я только
сбегаю, это письмо покажу.
Да. Но, вы знаете,
откуда это письмо?
- Его нельзя показывать.
- Что вы!
- Его нельзя не показать!
- Да, но, понимаете, я спешу на поезд.
Я воронежский,
целый год дома не был.
Голубчик, миленький,
завтра поедете, ничего.
Да, но меня мама ждет.
Встречать будет на вокзале.
Мама подождет.
Вот, что. Садитесь, оставайтесь.
Я пошла.
Ну, брат. Что мы будем
с тобой делать-то, а?
Вопрос, по-моему, ясен, товарищи.
Объяснения бывшего начальника
смены Кайтанова
о том, что он ничего не знает
ни о Максе, ни об Уфимцеве,
и в то же время им верит,
нельзя признать
удовлетворительными, так?
Поэтому я предлагаю
приступить к голосованию.
- Товарищи!
- Формулирую...
За отсутствие бдительности - раз.
Товарищи, дайте слова!
Товарищ Теплова, не мешай работать.
Работать?!
Это в шахте работают,
а вы здесь не работаете, а...
человека гробите!
Товарищи!
Да что же это?!
Один!
Подлец!
Пустил клевету,
а сотни, сотни честных
заболели!
Да это...
это... как зараза такая, что ли?
Да вы что?
Кайтанова не знаете?
Доброволец!
Да мы же...
мы же... всегда...
с него пример брали!
Не с него, а с него!
Ну?
Чего вы потупились?
Дядя Сережа!
Посмотрите нам с Колей в глаза.
Мы же в вас верим, как
в свою совесть, а вы!
Кайтанова вредителем объявляют,
а вы молчите!
А я не позволю!
Я никому не позволю его тронуть.
Как друг, как жена,
как комсомолка.
Ребята,
мне...
мне стыдно за вас.
Славку Уфимцева чернят.
Макса фашистом назвали.
- Не смейте!
- Позвольте.
Не позволю.
Мы этими товарищами
гордиться должны.
Но мы же опираемся на факты.
Факты?! Какие?!
Вот факты.
- Что это за факты?
- Что в конверте?
Слава Уфимцев
и Макс
в Испании!
Комсомольцы-добровольцы!
Надо верить, любить беззаветно,
Видеть солнце порой предрассветной -
Только так можно счастье найти.
Поднимайся в небесную высь,
Опускайся в глубины земные,
Очень вовремя мы родились,
Где б мы ни были - с нами Россия.
Комсомольцы-добровольцы!
Мы сильны нашей верною дружбой,
Сквозь огонь мы