уж как-нибудь, да пустят.
Вот, отыскала.
Валечка! Но вы же золотой человек.
Посмотри-ка.
Ух, ты.
Слушай, ну, как они там?
Как все.
Ты посмотри, какой стал, а!
Эх, Николай, давай за них.
- Это у тебя чистая вода, да?
- Да.
- За Лёлю и Славика!
- И за Таню.
- Какую Таню?
- Твою Таню.
А ты откуда про нее узнал?
Я-то узнал.
А вот ты знаешь, что
у нее дом разбомбило?
Мать погибла.
- Отец на фронте пропал.
- Да что ты говоришь?!
То, что слышишь!
Она сейчас у Лёльки живет.
На шахту пошла работать,
это о чем-нибудь тебе говорит?!
Лёлька в ней души не чает,
ты почему ей не пишешь?!
Сукин ты сын!
Помоги снять валенок.
Осторожно.
Тебя что, зацепило?
Это еще под Москвой.
А, вот, полюбить, Николай...
Только Маша одна и была.
Ну, а зачем же ты
Таню с пути сбил?
- Такую девушку.
- Да кто ж ее сбивал?!
Сам сбился.
Да, честное слово, Коля.
Ты представляешь,
когда встретил-то ее,
показалась мне, будто, ну...
ведь о любви
разные слова ей говорил.
Вот в этом виноват.
Вот, каюсь.
Ох, Славка, Славка.
А ведь она ждет тебя, вертолет.
Да нет, Коля, да ничего она не ждет.
У ней это все тоже
детская романтика была.
- Думаешь?
- Ну, конечно.
Летчик-герой.
Нет, не ждет.
Ну, она... думает, что она ждет.
Ну, не знаю, не знаю.
Может быть, ты и прав.
Я вот только вспоминаю,
у нас с Лелей...
Да ты Лёлю-то
с Таней не ровняй, ну?
- Лёля. Да ведь это Лёля...
- Ну, что, ну, что Лёля?
Лёля!
Лёля.
Нет, Николай.
Никто меня не ждет. Нигде.
И никто не узнает,
Где могилка моя.
Да вот, разве только ты да Лёля.
Да еще Лешка Акишин.
Слушай, ты что-нибудь знаешь о нем?
Он сейчас во флоте, подводник.
Ну, это нам известно.
А письма пишет?
Лёльке пишет.
Правда, она скрывает от меня.
У них там какие-то свои секреты.
- Ревнуешь, а?
- К Алешке-то?
- Ну.
- Да что ты.
Он, по-моему, от женщин
как от чумы шарахается.
Да, это ты прав.
Стесняется.
Да, он всегда слабенький был.
- Приказываю взять!
- Нет.
А я приказываю взять!
Не оставлю я тебя, Алеша, не могу.
- Разговорчики.
- Леш.
Слышишь.
Как же я жить буду?
Счастливо.
А где Акишин?
Алешка Акишин там остался.
А мне свой аппарат отдал.
Комсомольцы-добровольцы!
Нужно верить, любить беззаветно,
Видеть солнце порой предрассветной -
Только так можно счастье найти.
Ну, вот, теперь и наши приедут.
Нет.
Этих скоро не жди.
Мой сейчас затеется какое-нибудь
метро в Берлине восстанавливать,
твой еще куда-нибудь подастся.
Нет.
Раньше будущей весны
не приедут.
Документики.
Тут у меня летчик один,
полковник, дожидается.
Подбросьте до станции.
Я не против.
Товарищ полковник, прошу!
Благодарю вас.
О, а вы куда следуете, бабушка?
Домой, милый, домой.
- А откуда путь держите?
- Из Парижа, сынок.
Была гражданская военно-пленная.
Ух, ты!
Да, куда фашисты вас загнали, а.
Да, милый.
Ну, ничего, бабушка.
Скоро дома будете.
Счастливо вам!
Ничего, доберемся в кузове.
- Вот, спасибо, спасибо.
- Счастливо!
Узнаю гусара.
Ну, у меня-то служба, Николай. Но
почему ж тебя-то сразу не отпустили?
- Отпустили.
- Ну?
Да... я, понимаешь,
метро у них восстанавливал.
Ну, да?!
"Унтергрунд" называется.
Узнаю.
Ну, а дома?
Заждались дома.
Да ведь еду,
еду, Славка.
А там ждут?
Ждут.
- Ждут?
- Ждут.
А что я тебе говорил?
Вот, Николай.
Один день видела - всю войну ждет.
- Удивительный народ, женщины.
- Да.
Да не смейся.
- Ох, тяжелые проблемы, Николай.
- Да, да, да.
Подумают люди: тут нет ли обмана,
Поверить ли этому доброму чуду.
Как будто нарочно, как пишут в романах,
Встречаются эти ребята повсюду.
Я сам удивлен совпаденьем немного,
Но в нем ни фантазии нету, ни вздора,
Ходите не с краю, а главной дорогой,
И встретите всех,
кто вам близок и дорог.
Сын!
- Ребята!
- Ну, чего там?
- Ну?
- Ну-ка...
Да помогите же, ну.
Ну, вот.
Я сейчас воды.
Голову, голову опусти ниже.
Как ниже? Да ну, зачем, что ты.
Вот тебе и решение всех проблем.
Спи, сынка, спи.
Слава
и Таня.
Таня и Слава, вы обратили