Поспи сегодня. Брось пока работу.
Об этом не беспокойся.
Я решил, позвоню Минифи.
Надо знать, когда работа
тебе не по силам.
Я это понял.
Я вчера это решил.
Когда?
- Когда сидел и ждал доктора.
Почему?
Я испугался, совсем как раньше,
когда думал -
что же я буду делать,
если с тобой что-то случится.
Я снова был маленьким,
и моя мама болела.
Ну, Фил.
Я хотел спросить - тебе плохо? страшно?
Но такие вопросы не надо задавать,
ответа на них не будет.
Я узнаю ответ, когда сам буду вот
так вот лежать.
И то же самое с очерками.
Я не могу их написать.
Раньше ты получал ответы.
В каждой твоей статье проявлялись
правильные ответы.
Да, но я их не просил.
Когда мне надо было узнать, что
чувствует человек в ветхом авто,
я не стоял на дороге
и задавал вопросы,
я купил старую одежду и
автомобиль-развалюху,
и сам испытал все это.
Я жил в их лагерях, ел то же самое,
я получил ответ на собственном
опыте, а не чужом.
Я не спрашивал "каково быть
странствующим рабочим",
я сам им был. Вот в чем разница.
Когда я писал очерки об угольных
шахтах, я не стал изучать цифры.
Я не расспрашивал
какого-нибудь бедняка,
я устроился на работу, ходил
в забой, спал в шалаше.
Я не выспрашивал шахтеров,
я сам был шахтером.
А может...
Может...
Я знаю! Мысль, точку зрения. Вот так!
Я стану евреем.
Надо только сказать это,
никто здесь меня не знает.
Я сам проживу так шесть недель,
восемь, год.
Мама, вот оно!
Должно быть. Раз ты так уверен.
Я даже название знаю!
"Я полгода был евреем".
Верно, Фил.
Мама, это оно.
Внутри словно щелкнуло что-то.
Это, конечно, не то же самое, но похоже.
Просто скажу, что я еврей,
и погляжу, что выйдет.
Сработает. Все получится, Фил.
Темные волосы, глаза.
Да, у Дэйва такие же.
И у тех, кто не еврей, тоже.
Ни акцента, ни
маньеризма. Дэйв такой же.
Имя - Фил Грин. Скайлера выкинем.
Кто угодно - Фил Грин.
Дело верное.
Для меня это лучшее лекарство, Фил.
Ты сохранишь тайну?
Не должно быть никаких исключений.
Раз ты еврей, то и я тоже.
Ну же, полегче. Я пойду звонить.
Может, пригласишь Кэти сюда?
Как ты узнала, что я не буду
звонить Минифи?
Балда. Кто же звонит редактору...
с таким выражением лица?
О, Фил, как мило. Очень.
Еще не все разобрано. Вон там картины,
и книги недавно привезли.
Здесь и камин есть. - Настоящий.
- А мой только для вида.
Как твоя мама?
Доктор сказал, все хорошо.
Нормально.
И как ты будешь писать? Расскажи!
- Погоди. Я проведаю маму.
Передай ей привет.
Спит как младенец.
-Не волнуйся за нее.
-Давай выпьем. -Нет, спасибо.
-Немного шерри. -Хорошо.
Ты так и не сказал.
Забавно. Думал, я сразу все
выболтаю, когда ты приедешь.
-Ты так воодушевлен.
-Да.
Должно быть, действительно что-то.
Будут и препятствия, но я не боюсь.
Я справлюсь с ними,
когда доберусь до них.
Кэти.
- Фил.
Фил, постой.
Дай мне перевести дух.
Что такое?
- Ничего.
Я просто...
Брак может быть таким
счастливым, Кэти.
Все эти годы, я надеялся.
Я тоже надеялась...
но стоит совершить ошибку
и потом тебе страшно.
Но сейчас ты не боишься.
- Нет, Фил.
- Милая.
Чему ты улыбаешься?
-Ничему. -Не надо секретов.
Я просто думала...
Играла. Все женщины так делают -
примеряют имя.
Скажи его.
Миссис Скайлер Грин.
Ну, как?
Хорошо.
Мне оно подходит?
Да.
Кэти, ты не... расстроена
из-за... Тома?
Нет, я рада. Так выйдет,
словно мой брак не был потрачен зря.
И как бы твой сын вырос для меня.
Я знал - у тебя получится.
Ты справишься?
Конечно, если вы с Кэти
и миссис Минифи
не выдадите меня.
Я еще не сказал Кэти.
Я об этом позабочусь. Когда начинаешь?
- Прямо сейчас.
Отлично. Я устрою тебе
кабинет и секретаршу.
Секретарше надо будет знать?
Зачем? А если б я был евреем
и получил это задание, кому какое дело?
Ты прав, Фил. Это будет потрясающе.
-Мистер Минифи, мистер
Вайсман ждет вас.
Хорошо. Идешь на обед?
Познакомишься со всеми.
Ирвин Вайсман обедает с нами.
-Промышленник?
-Он самый.
Мой старый друг, он тебе понравится.
Так это