вопросом
нашего времени?
Вы спросили,
почему вопрос о технике
так, как он сегодня стоит,
требует от нас возвращения
к древним грекам?
Во-первых, что позволяет
мне утверждать,
что техника развивается
быстрее чем культура?
В моей книге говорится,
что человек и техника
неразделимы.
Феномен гоминизации
есть феномен технизации живого.
Человек есть ничто иное,
как техническая жизнь.
Но на протяжении тысяч
и даже миллионов лет
человек не ощущал этого
своего технического измерения,
основы его жизни и существования,
основы, которая делает его
особенным, уникальным существом
среди всех живых существ.
Долгое время человек
не чувствовал этого отличия,
так как техника
развивалась вместе с человеком
более или менее гармонично.
До индустриальной революции
в начале XIX века
человек живет
в техническом окружении,
обычно - стабильном,
но изменяющемся
время от времени.
Историк Бертран Жиль
называет такие периоды
"технологическими прорывами".
Технологические прорывы
происходили
с самого
зарождения человечества.
Сначала - крайне редко.
Думаю, с перерывами во многие
сотни тысяч лет
в период предыстории.
Затем, в доисторическую эпоху,
начиная с неолита и далее,
периоды между прорывами
составляют тысячи лет,
и, начиная с греков,
доходят до сотен лет.
Затем, начиная
с классической эпохи,
перерывы составляют
уже десятилетия.
В 1780 году
изобретение парового двигателя
начинает великую
индустриальную революцию.
Это вызывает
большие изменения
в производственном процессе.
По сути, это изменение и есть
индустриальная революция.
Итак, две вещи происходят
во время этой революции.
Во-первых, длительность
перерывов становится все короче.
Они настолько сузились,
что практически нет стабильности
в технических системах.
Вплоть до XVIII века
наука, включая философию -
с одной стороны,
и технология - с другой,
суть два разных мира, которые
почти не соприкасаются.
Приходится ждать
до конца XVIII века
и начала XIX века,
т.е. до возникновения
промышленности,
чтобы возникли новые отношения
между наукой и техникой,
и эти отношения
совершенно нарушают
тот философский порядок,
который был установлен
со времен Платона и Сократа.
Греческая наука и философия
утверждали,
что техника не имеет
онтологической глубины
и онтологического значения.
Техника есть ни что иное,
как "произведенность",
которую необходимо отделять
от онтологии, от бытия.
Явление должно быть
отделено от сущности.
Становление должно быть
отделено от бытия.
С тех пор наука и техника
были фундаментально разделены.
В конце XVIII века
эти отношения изменятся.
Отношение противоположности
между наукой и техникой
становится отношением
единства.
В результате - новая динамика
в развитии техники,
которая приводит к тому, что
я назвал "перманентной инновацией",
вследствие чего техника
изменяется непрерывно.
И, более того, в это время
в индустриальной сфере
возникает конкуренция
между предприятиями.
Это приведет
к процессу глобализации,
развитию железных дорог
и судоходства,
открытию новых огромных рынков.
Таким образом, мы покидаем
сферу национального.
Мы быстро переходим в фазу
конкуренции,
где борьба происходит
за счет технических новшеств,
а именно за счет оптимизации
машинной производительности.
И эта экономическая война
выразится в научно-технической
войне.
И тут возникает проблема
разделения
между общественной организацией,
духовной организацией,
языковой, политической,
экономической, религиозной,
эпистемической
или эпистемологической,
правовой,
метафизической,
и даже биологической
сферами.
Все эти сферы - системы,
и одним ударом все они
разбиты, перевернуты,
взорваны
технологической системой
ее динамикой электроники
и интернета.
Этот процесс начался
в XIX веке.
Но именно теперь мы ощущаем
его необыкновенную, грубую мощь.
Это началось в XIX веке,
ибо в это время
набирают темпы новые процессы
и, соответственно, промышленности
в ходе экономической борьбы