красивый молодой человек.
Ты его помнишь...
в куртке из змеиной кожи, с гитарой.
- Ваша сестра здесь.
- Ну, у него...
- Что ты делаешь?
- Они хотят, чтобы мы убрались.
Чего? Кто?
Ты!
А ну убери лапы от моей сестры.
Я пытаюсь вывести ее отсюда, мистер Кутрер.
Все-все, ухожу.
На шоссе еще множество забегаловок.
Мистер Ксавьер, не желаете помотаться?
Пошли. Мы с тобой помотаемся.
Что ты имеешь в виду под "помотаться"?
Мотаться?
Это когда садишься в машину...
желательно с открытым верхом
независимо от погоды...
и немножко выпиваешь...
и немножко ведешь...
потом останавливаешься и немножко
танцуешь под музыкальный автомат.
А потом еще немножко выпиваешь...
и еще немножко ведешь...
останавливаешься немножко потанцевать
у другого музыкального автомата.
А потом прекращаешь танцевать
и просто пьешь и ведешь.
А потом...
уже не ведешь...
а просто пьешь.
И, наконец, кончаешь пить!
И что же дальше?
Ну, это зависит от того,
с кем мотаешься.
Что с тобой, не видишь, он пьян.
- Он может сам постоять за себя.
- Он ничего не может. Пойдем.
Раньше эта страна была дикой,
теперь она просто пьяна.
Чего ты так выделываешься?
А я эксгибиционист.
Хочу, чтоб люди знали, что я жива.
Ты разве не хочешь того же?
Я просто хочу жить. И меня не волнует,
что они там себе знают.
Ну, а я хочу быть замеченной,
увиденной, услышанной, почувствованной.
Раньше я была, что называется...
набожным реформатором.
Знаешь, что это значит?
В общем, что-то вроде добродетельного эксгибициониста.
Я выступала с высокими речами.
И писала письма протеста против...
последовательной бойни
цветного большинства в стране.
И, знаешь что, та штука
с Вилли Маккоем...
Беднягу отправили на электрический стул...
за непристойные отношения
с белой шлюхой.
Я подняла шумиху вокруг этого.
Я надела мешок из-под картошки...
и отправилась пешком к Капитолию.
И знаешь, как далеко мне удалось уйти?
Шесть миль от города.
Надо мной ржали, глумились,
и даже оплевывали на каждом шагу.
Потом меня арестовали.
И знаешь за что?
Бродяжничество в непристойном виде.
О, да! Как давно это было.
Теперь я уже не реформатор.
Просто распутная бродяжка.
И я им покажу.
Всем им покажу, насколько распутной
такая бродяжка может быть ...
когда вкладывает в это свою душу,
прям как я.
Эй, сверни здесь.
Ты живешь неподалеку?
Здесь никто не живет.
Это местное кладбище.
Слышишь, как разговаривают покойники?
Покойники не говорят.
Еще как говорят.
Они щебечут словно птицы здесь,
на Вистерия Хилл.
Но они могут произнести всего одно слово...
и это слово - "жить".
Жить. Жить. Жить. Жить. Жить.
Это все, что они знают.
Это единственный совет,
который они могут дать.
Ведь это просто.
Очень простое наставление.
Пожалуйста. Позволь мне.
Кого ты пытаешься дурачить,
кроме себя?
Что это?
Кость человеческого запястья?
На ощупь как веточка.
Я могу двумя пальцами ее переломить.
Маленькая девочка, любой мужчина
при желании...
мог бы разломать тебя,
словно пучок прутьев.
Пошли.
Что мы тут делаем?
Хочу о той работе разузнать.
Ты не едешь со мной в Нью-Орлеан?
Это откуда я пришел.
И куда не собираюсь.
Алло?
Алло. Соедините с аптекой, будьте добры.
Я знаю, что она закрыта.
Это миссис Торренс.
Мой магазин тоже закрыт...
но у меня здесь больной человек,
вернувшийся из госпиталя.
Пожалуйста, разбудите мистера Дубински.
Звоните, пока не ответит.
Звоните, пока не ответит, да.
Лучше б я умерла.
Умерла.
Это вряд ли, мэм.
Кто Вы? Что Вы тут делаете?
- Разве миссис Тэлбот не говорила обо мне?
- Что?
Миссис Тэлбот привела меня сюда,
когда Вы вернулись из Мемфиса.
- Вы все это время были здесь?
- Нет. Я ушел и вернулся.
- Зачем?
- Вы знаете девушку, что была здесь?
Кэрол Кутрер. Знаю.
Ну вот, она...
Она сказала, что с ее машиной что-то не так,
и я мог бы починить.
И как, починили?
- Дело было не в этом.
- Нет? А в чем же?
- Она ошиблась на мой счет.
- Каким образом?
Ну, она считала, что на мне висит указатель:
"Жеребец"