деле скрывается
за этой идиллической зелёной лужайкой.
Мы не должны об этом забывать,
то, что это произошло именно
тогда, когда случился приступ.
То есть тогда, когда власть отца
символически рушится.
Я пошлю тебя прямо в ад, ублюдок.
Во снах я гуляю с тобой.
Во снах я говорю с тобой.
Во снах ты мой.
Всегда...
Навсегда.
Логика здесь чисто фрейдовская,
она заключается в том, что мы
погружаемся в сон, мечту,
чтобы убежать от безысходности
в нашей реальной жизни.
Но потом то, с чем мы сталкиваемся
во сне, - ещё более ужасно,
и мы в конце концов,
буквально, бежим от сна
обратно в реальность.
Эта логика начинается с того, что сны -
для тех, кто не может вытерпеть,
кто недостаточно вынослив
для реальности,
а заканчивается тем, что реальность
для тех, кто недостаточно силён,
чтобы вынести сны.
«Шоссе в никуда» и «Малхолланд Драйв» -
это две версии одного фильма.
Что делает обе картины, особенно,
«Шоссе в никуда», такими интересными,
это то, как в них
соотносятся два измерения,
реальность и фантазия, их
взаимообусловленность, горизонталь.
Это, наверно,
от нашего страхового агента.
В «Шоссе в никуда» мы имеем дело
с серой, однообразной жизнью
провинциальных богачей.
Героя, женатого на Патрисии Аркет,
очевидно, терзает загадка
собственной жены,
которая неадекватно реагирует
на его действия.
Когда они занимаются любовью,
у него ничего не выходит.
Всё, что он получает от неё, это
покровительственное похлопывание по плечу.
Всё в порядке.
Всё хорошо.
Полное унижение.
Всё хорошо.
После того, как герой,
переживая эмоциональный срыв,
убивает жену, он оказывается
в мире своих фантазий,
где он придумывает себе
новую жизнь
и всё своё окружение.
Капитан, это какая-то
дерьмовая мистика.
Но где? В таком мире, который мы обычно
встречаем в фильмах в стиле «нуар».
Жена героя, брюнетка,
становится блондинкой.
В жизни она сдержанна,
здесь, в пространстве фантазий,
она всё время хвалит героя,
его сексуальные возможности и т.д.
Итак, кажется, что в фантазии
реализуется то, чего он искал.
На самом же деле проблемы остаются.
Сексуальная связь невозможна.
В пространстве фантазий
препятствия становятся внешними.
Чудесный день.
Мистер Эдди в мире фантазий
хозяин Патрисии Аркет.
Он и есть препятствие для
сексуальных отношений.
Если я когда-нибудь узнаю, что
кто-то с ней развлекался,
я возьму вот это и засуну
это ему в задницу так глубоко,
что выйдет через рот.
По-настоящему жуткие вещи
начинаются на второй стадии,
когда пространство фантазий,
мечты, также разъезжается,
но мы ещё и не вернулись
обратно в реальность.
Это промежуточное пространство:
ни пространство фантазии,
ни реальность,
это пространство некоего
изначального насилия,
распада, онтологического замешательства...
Это самый разрушительный момент,
точка истинного ужаса этих фильмов.
Ближе к концу этого фантастического
эпизода, когда мы видим интимные отношения,
женщина снова ускользает от героя...
Я никогда не буду твоей.
...шепча, «Я никогда не буду твоей».
И в этой травматической точке
нас снова выбрасывает в реальность,
когда герой оказывается
в том же тупике.
То, о чем этот фильм на самом деле,
его точка сборки,
это не герой, это, безусловно,
загадка женского желания.
Я разгадываю загадку.
Я в самом центре загадки.
И всё это - одна сплошная тайна.
- Тебе так нравятся загадки?
- Да.
Загадка - это ты.
Ты мне
очень нравишься.
Тайна женского субъекта, каким он
предстаёт в фильмах Дэвида Линча,
заключается в разрыве
между причиной и следствием.
Ты совершаешь какое-то действие
по отношению к женщине,
но никогда не знаешь,
какой будет реакция.
Джефри, не надо. Пожалуйста.
Моё отношение к тюльпанам
чисто линчевское.
Я считаю их отвратительными.
Просто представьте, разве они не...
как их называют... «vagina