Глендауром и с подручными его.
Сначала дело, а потом уж праздник.
Вот этот замок Барклофли зовется?
Да, государь.
Вам сладок этот воздух
После недавней качки в бурном море?
Еще б не сладок!
Плачу я от счастья,
Что в королевстве снова я своем.
Приветствую тебя, родная почва,
Хотя копытами своих коней
Тебя мятежники терзают ныне.
Как после длительной разлуки мать
Играет, плача и смеясь, с ребенком,
Так, плача и смеясь, моя земля,
Я царственной рукой тебя ласкаю.
О, не питай, земля моя, злодеев,
Враждебных господину твоему;
Не услаждай прожорливости их;
Пусть пауки, сосущие твой яд,
Да грузные встречаются им жабы,
Изменникам под ноги попадаясь,
Преступно попирающим тебя.
Взрасти для них лишь жгучую крапиву,
А станут рвать с груди твоей цветок -
Ты спрячь под ним, прошу тебя, змею:
Ее раздвоенное жало сможет
Врагов монарха твоего убить
Не смейтесь над бессмысленным заклятьем:
Скорей земля познает чувство, камни
Солдатами предстанут,чем король
Перед оружием мятежным дрогнет.
Милорд, та сила, что дала вам власть,
И сохранить вам власть имеет силу.
Не должно средств, даруемых нам небом,
Отталкивать; иначе, - коль оно
Захочет, мы ж не захотим, - отвергнем
Мы дар небесный, средство ко спасенью.
Он разумеет, что мы слишком медлим;
А Болингброк через беспечность нашу
Растет и крепнет средствами и войском.
Кузен угрюмый! Разве ты не знаешь,
Что стоит оку зоркому небес
За шар земной, светя, в мир нижний скрыться,
Как воры здесь незримо выйдут рыскать,
Творя убийство и насилье смело?
Когда ж, восстав из-за земного шара,
Оно зажжет верхи восточных сосен,
В вертеп преступный свет свой заронив,
Предательства, убийства, грех и мерзость,
С которых сорваны покровы ночи,
Нагие встанут, пред собой дрожа.
Вот так, лишь Болингброк, вор и изменник,
Гулявший своевольно этой ночью,
Пока у антиподов были мы,
Увидит, как на трон востока всходим, -
Стыд краской бросится ему в лицо,
И, света не стерпев, он содрогнется
Перед собою и своим грехом.
Все воды моря бурного не смоют
Елей с помазанного короля;
Не свергнет человеческое слово
Наместника, поставленного богом.
За каждого бойца, что с Болингброком
Был принужден поднять строптиво сталь
Противу нашей золотой короны,
Бог Ричарду по ангелу пошлет;
Где ангелы сражаются со славой,
Падут злодеи: бог стоит за право.
Привет, милорд. Далеко ль ваши силы?
Не ближе и не дальше, государь,
Чем эта слабая рука.
Влагает
Отчаянье мне безнадежность в речь:
Боюсь, что день единый промедленья
Тебе затмил все дни земного счастья.
Верни вчерашний день - себе ты этим
Двенадцать тысяч воинов вернешь!
Сегодня - поздно; этот день скорбей
Тебя лишит и сана и друзей:
Валлийцы мертвым короля сочли,
Сбежали, к Болингброку перешли.
Мужайтесь, государь.
Что так бледны вы?
Кровь войска в двадцать тысяч человек
Цвела в моем лице: они бежали;
И если не вернуться ей вовек,
То как не стать мне бледным от печали!
Прочь от меня, кому спасенье мило;
Мою гордыню время заклеймило.
Мужайтесь. Вспомните, кто вы такой.
Я позабыл себя!
Иль не король я?
Очнись, трусливый венценосец! Спишь ты!
Иль имя короля не то же значит,
Что двадцать тысяч воинских имен?
Вооружись же, имя короля!
Высокой славе нашей королевской
Лишь жалкий подданный грозит.
Не хмурьтесь,
Любимцы наши, иль мы не велики?
Великим будь, наш помысел. Я знаю,
Нас войском дядя Йорк снабдит.
Но кто идет?
Желаю, государь, вам больше счастья,
Чем возвестит расстроенный язык мой!
Мой слух открыт, моя душа готова.
Ты сообщишь лишь о земных потерях?
Державу потерял я?
В ней - забота;
Потеря ли - свобода от забот?
Стремится Болингброк сравняться с нами?
Не может превзойти нас: раб он бога,
Мы также, и ему мы в этом ровня.
Бунтуют подданные?
Что же делать?
Они и нам и богу изменили.
Вещай паденье, гибель, скорбь для нас;
Смерть хуже их, и смерть придет в свой час.
Я рад, что так вооружились вы,
Чтоб выслушать известья о несчастье.
Как в бурный день негаданно выходят
Из берегов