Но деньги-то получите, и хорошие.
Узнайте у любого из горожан.
Да что вам этот кусок, мистер Блум?
У вас возрастной кризис? Нет, чтобы
купить авто, купили город?
Помогать людям - счастье для меня.
Право на счастье нужно иметь.
Извините. Я вас обидел чем-то?
Нет. Вы выполнили обещание,
вы вернулись.
Я думала, это будет раньше.
Вы - маленькая Дженни.
Фамилия изменилась. Что, замуж вышли?
Мне восемнадцать, ему - двадцать
восемь. Разница всё-таки огромная.
Я не продам этот участок,
мистер Блум.
Ясно. Жаль, что отнял время.
- Заклинило.
- Да.
Мне так жаль! Я сейчас.
Ничего. Пусть лежит.
- Нет, я, я...
- Прошу! уйдите.
- Но...
- Живо!
Другой человек смирился бы с
поражением и стал бы жить дальше,
но Эдвард был не таким, как другие.
Они такие разные по характеру,
а ноги - одни на двоих.
Месяц проходил за месяцем, а он
всё что-то чинил и чинил.
И вот хибару стало просто не узнать.
Конечно, интересней было
придумывать что-то новое.
Когда мы с двойняшками добрались до
Гаваны, у нас был оригинальный номер,
под игру укулеле и губной гармошки.
- Ну.
- Здесь ей и место.
Нет.
Нет, не надо. Не смущайся.
Ты не так поняла меня.
Я ведь свою жену люблю.
Да, я знаю.
И с первого дня до часа, когда нас
не станет, она для меня одна.
Счастливица.
Извини, Дженни. Я не думал.
Постой! Эдвард.
"Акт об отказе от прав на имущество"
"Подпись - Дженнифер Хилл"
Однажды Эдвард Блум уехал
и больше не возвращался
в спасённый им город.
Ну а девушка...
В народе верят,
что она стала ведьмой.
Не простой, а сумасшедшей.
Она и сама стала
в какой-то мере легендой.
А история закончилась тем,
с чего началась.
Вы не можете быть той ведьмой. Они
встретились, когда он был мальчишкой.
Ну если рассуждать, как ваш
отец, для него
женщин на свете было две:
ваша мать и все прочие.
И однажды стало ясно, что я люблю
человека, который не любит меня.
Что я живу в волшебной сказке.
Я зря это всё рассказала.
Нет, нет, я хотел узнать. Я доволен.
Я мечтала быть на месте
вас с мамой. Но я...
Это не могло сбыться.
Я была "понарошку".
А другая жизнь, вы были настоящие.
Мам? Жозефин?
Жозефин?
Уилл!
В чём дело?
У твоего отца удар. Он наверху,
с ним мама и доктор Беннетт.
Он оправится?
Не знаю, может, мне всё же остаться
с ним. Просто, если
если он придёт в себя,
нужно быть рядом.
Я останусь. Поезжай домой с
Жозефин. Я побуду тут.
- Это можно?
- Да.
Уилл, ты позвонишь, если что?
Ну что ты. Конечно. Конечно.
Хочешь к нему зайти?
Да. Спасибо.
Я рад, что вы не заводите
разговор по душам.
Смотреть больно, когда люди пытаются
общаться с теми, кто их не слышит.
В этом мне повезло.
Мы с отцом не общаемся.
Папа рассказывал про день,
когда ты родился?
Да, тысячу раз. Он наконец-то
заловил рыбу.
Не вымысел, а то, что есть.
- Не рассказывал?
- Нет.
Твою маму привезли
около трёх часов дня.
Её привёз сосед, потому что папа
был в деловой поездке в Уичито.
Роды раньше срока, но осложнений
не было, всё прошло идеально.
Отец жалел, что его не было.
Это сейчас принято, чтоб отец
присутствовал при родах,
а тогда - я не знаю, что бы
изменилось, будь он в городе.
Вот так ты и появился на свет.
Не очень увлекательно, верно?
Если бы мне пришлось выбирать
между подлинной версией
и той, приукрашенной, про
рыбу и обручальное кольцо
я всё-таки выбрал бы
вторую, вот. Она по мне.
Хорошая версия.
Пап? Отец?
Хочешь, я позову медсестру?
Что ты хочешь?
Что сделать? Что-то дать?
Хочешь воды?
Хочешь воды?
Эта река...
Ты про что?
Ответь, как же оно будет.
А что будет?
Как я уйду.
В смысле, что узнал из глаза?
Я не слышал этой истории.
Ты мне не рассказывал.
Ладно, хорошо, как скажешь.
Только с чего там всё начинается?
Начало, сейчас.
Хорошо, хорошо.
Хорошо. Значит, уже скоро утро,
а мы здесь, и я заснул в кресле.
Я просыпаюсь, и тебе
вдруг стало лучше.
Отец? Ты изменился. Папа!
Надо катить отсюда.
А я говорю: "Нет, отец, нельзя".
Подай мне кресло.
Быстрей! Мало времени!