торопится. Тоже шанс ищет. Да никакого я шанса не ищу. А если и нанялся здесь к этим скотам, то только чтобы заработать на дорогу до Берлина. Да и то не вышло. Сегодня ушел и обратно не вернусь. Стало быть, обидели? - Против шерсти погладили? - Хотя бы и так. Гордый. Ну, вали, вали. Действуй. А чего тебе Берлин? Да Берлин мне ничего. Оттуда я хочу переходить на родину. На родину... Ну, что ж. Скатертью дорога. Только я тебе на это денег не дам. А я у тебя и не возьму. Это почему не возьмешь? Брезгуешь? Брезгую. Садись. Брезгуешь? Чистенький? Всех бы вас таких чистеньких на одну удавку! Брезгуешь?! Пусти! Чего ты меня хватаешь, гад? Сволочь! Что ты меня толкаешь, гад? Я тебе побрезгую! Брось, хватит с него. Пойдем. - Пойдем. - Пусти. И тут у меня родилось жадное желание освободиться от жизни. По-видимому, есть для человека мера оскорбления, за которой жизнь теряет свою значение и смысл. Не знаю, как опять я очутился во дворе "Лили". Нищие ковырялись в мусоре. На кухне переругивались женщины. Одна вышла и стала гнать меня со двора. Она говорила: "Хорош, хорош! Ступай домой к жене, пусть посмотрит, какой ты красавец". Кого-то подсаживает. Да... Первое, что я увидел перед собой, когда меня вынули из петли, - это было лицо человека. Женщину ту звали фрау Вильде. Я покажу вам ее фотографию. Такой она была в молодости. Я узнал ее, когда ей было уже более 40. Ну, что вам сказать... Что я испытывал, сидя в этой маленькой комнате? Счастье. Может, впервые за эти 5 лет я был счастлив. Вокруг меня были люди. Казалось, что могла сделать для меня чужая немецкая женщина? А она сделала всё. Мы сидели за столом и обсуждали план моей жизни. Эта седая женщина была исполнена покоя и уверенности. И я узнал, что ее брат, которого в семье звали дядя Питер, найдет мне работу в порту. И даже возьмет на себя труд получить мое жалованье и вещи у Хаслингер. А жить я буду пока здесь, и спать на этом диване. И девочки обрадовались этому решению матери. "Чему они радуются?" - подумал я тогда И понял. Передо мной были люди. А люди радуются, когда человек возвращается к жизни. "Сколько лет вы не были на родине?" - спросила фрау Вильде. Да лет 15. И когда узнала, сказала со свойственной ей категоричностью: "О, это долго, это слишком долго. Человек не должен так долго жить без родины. Но вы приняли окончательное решение вернуться?" Я ответил, что окончательное. "Тогда я радуюсь вместе с вами. Если вы приняли решение, вы обязательно попадете домой. Главное в жизни - принять решение, верьте мне. И только с одним решением я никогда не могла бы согласиться. Я тоже знаю жизнь не с самой лучшей стороны. Но я утверждаю - человек должен жить". Можно еще разок взглянуть на фотографию? Пожалуйста. А вот и Запорожье. Переберусь к нему, а то не разберет, как ехать. Тут ведь не просто, старый город, новый город. Погоди-ка, друг, я к тебе пересяду. Вы смотрите, сколько понастроили, а! - Вы здесь давно не были? - Давненько. Вы теперь всё время будете удивляться. А вот и Хортица. Жалко, что мама сейчас едет не с нами. Она бы обязательно сказала: "Запорожье - мое детство, Запорожье - моя юность, Запорожье - мое горе, Запорожье - моя радость". Она ведь здесь работала, копала этот котлован, строила плотину. Плотину взорвали во время войны. Потом ее снова восстанавливали. Она здесь и замуж вышла за папу. Запорожье, Запорожье, вся моя жизнь. - Отец погиб на фронте? - Да. - Вижу, любишь ты свою мать. - Маму? Варя, приехали! Да что ж это такое! Здравствуйте. Заезжай во двор. - А я не застряну? - Да нет, у нас просторно. - Я лучше отчиплю. - Ну, отчипляй. Варя! Наконец-то! Мы вас ждали третьего дня. Что приключилось? Вот, видишь. Мама, гляньте, что за картина! Откуда ж вы так ехали? Почти с Новомосковска. - А где Танюшка? - Вон Танюша. Танечка! Что ж ты такая худенькая? Мама, она же ее совсем заморила! Солома! ------------------------------ Читайте также: - текст Весенняя история - текст Застрял в тебе - текст День за днём - текст Залог - текст Дело не в чести |