пиво, пожалуйста
Хорошо.
Папаша Ханземан...
Хендрик, мы оба будем в этой
пьесе красиво выглядеть?
Конечно, мы же красивые.
Позвольте Вас познакомить с моей
лучшей подругой Барбарой Брукнер.
Очень рад.
Что такое?
От Вас так приятно
пахнет лавандой.
Вам тоже кажется,
что от меня пахнет лавандой?
Да уж, мужчина и лаванда!
Но она необходима, как кусочек хлеба.
Немножко на виски и на шею -
и я чувствую себя
будто хорошо выспался.
Конечно, было бы лучше поспать, но...
на это у меня,
к сожалению, нет времени.
Одно пиво и...
минералку.
Послушаем, что у него
есть нам сказать.
Хорошее мы переймём, а остальное
сыграем, как считаем нужным.
Он хорош, но старомоден.
Будущее Гамбургского
художественного театра - это я.
То есть мы оба, конечно.
Но большинство пьес,
которые мы здесь играем,
рассчитано на мелкую буржуазию.
А у нас с Отто есть
концепция театра для всех
для рабочих. Например,
для наших портовых рабочих.
И где вы хотите играть
с такой концепцией?
Да всё равно где.
В портах, на заводах, в подвалах.
Хенрик, товарищи
спрашивали меня о пьесе.
Мы обещали её на прошлой неделе.
Ну, погоди, Отто,
давай сначала попотеем
- над нашей премьерой здесь.
- Да, да.
Мы должны доказать политическую
ответственность театра.
Это довольно сложно.
До того, как стать
революционным или политическим,
театр сначала должен стать хорошим.
И какие же актёры
будут играть в таком театре?
Любые актёры, которые мыслят, как мы,
и рабочие тоже, уж если
это будет им посвящено.
Дело не в том, КАК мы говорим,
а в том, ЧТО мы говорим,
хотя и с этой позиции я не опасаюсь,
если Хендрик поставит наши пьесы.
Продолжайте же.
Почему Вы меня рассматриваете?
А что, нельзя?
Если это доставляет Вам
удовольствие, извольте.
Без тебя, Барбара, я гибну.
Потому что во мне
сидит столько плохого.
Один я не в состоянии преодолеть его,
а ты можешь помочь
укрепить хорошее во мне.
Я не могу больше говорить.
Мне на ум приходят отрывки
когда-то сыгранных ролей.
Я люблю тебя, Барбара.
Я влюбился. В одну женщину.
Джульетта, я красивый?
Я никогда не видела тебя в театре.
Может быть, ты и красив, но
честно говоря, мне ты никогда
не нравился, Хайнц, но
твои лживые холодные глаза
иногда бывают так по-детски печальны.
Это у тебя получается шикарно.
И в кого же ты влюбился?
- В одну девушку.
- Хм, поразительно.
Раз уж ты в кого-то влюбился...
пожалуй, ты научишься даже
гулять, а не только танцевать.
Люби девушку, Хайнц,
и не рассказывай мне про неё.
- Мы будем поддерживать отношения?
- Да.
Знаешь, что? Я согласна.
Мне нечего терять, Хайнц.
Ты сошёл с ума?
Сходи к психиатру, Хайнц.
Хотя, уверена, ты не рискнул бы
говорить о себе.
Ну, иди, Хайнц. Так или иначе,
мы скоро встретимся
даже если бы мне этого не хотелось.
Прости, бабушка, нет ли у тебя
сейчас времени для меня?
- Бабушка, хочу тебе...
- Представить твоего жениха.
Тогда я рассмотрю моего
нового внука поближе.
Ну что ж, неплохо.
Простите.
Моя мама просит извинить её,
она сейчас придёт.
Полагаю, я могу исходить из того,
что Вам, дорогой Хёфген, известно
что любящие матери
редко горят желанием
выпустить единственного
сына из гнезда.
Здравствуйте, Себастьян.
Это Себастьян.
Мама.
Я так рада, так рада.
Барбара, любимица моя.
Николетта фон Нибур,
тоже воспитанница этого дома
лучшая подруга счастливой невесты,
можно сказать, почти сестра.
Хозяйка влюблённого жениха.
Разумеется, только на сцене
и по распоряжению режиссёра.
Что, надеюсь, будет происходить.
Можно я буду называть Вас
"Тётя Белла", г-жа Хёфген?
Ну конечно, Николетта.
Пойдёмте, Хёфген,
оставим ненадолго дам одних.
Прогуляемся. Я с удовольствием
покажу Вам мой сад.
Да, конечно, г-н Брукнер,
мне это очень интересно.
У тебя есть такие странные
воспоминания, как у меня?
Знаешь, Барбара, бывают воспоминания,
которые заставляют тебя содрогнуться?
Когда мне было около 12 лет,
я пел в хоре мальчиков в гимназии.
Я был вне себя от радости.
Я полагал,