что могу петь лучше остальных детей. Однажды мы должны были петь на венчании в церкви. Я, конечно, хотел выделиться. Я чрезвычайно гордился своим сопрано, когда начал петь в хоре. У меня была великолепная идея. Я пел на октаву выше остальных детей. Когда я стоял там и, гордый собой, пел учитель музыки вперился в меня взглядом, выражающим скорее отвращение, чем упрёк и тихо сказал: "Замолчи!" Понимаешь? Очень тихо, сухо так: "Замолчи!", в то время, как я ощущал, что пою, как ликующий ангел. Есть у тебя воспоминания такого рода? Нет. Ты ни разу в жизни не испытывала чувство стыда. А я часто испытывал его. Но это был именно первый раз. Знаешь, как часто мне было ужасно стыдно за себя? Настолько стыдно, что я готов был провалиться в ад. Понимаешь? Это комната в полуподвале. Из окна видно улицу. Тут стоит фонарь, здесь ещё один. Сзади булочная, где жёны рабочих - выстраиваются за хлебом. - Стоп! Великолепно. Г- жа Шульт, вы поднимаетесь наверх, проходя мимо окна. Барбара, можешь поставить здесь фонарь такой яркий, чтобы бил зрителям по глазам? А ты иди сюда и читай монолог вдовы: "Я вдова Квек с неоплаченной квартирой". И, Барбара, мы могли бы поставить ещё 2 или 3 фонаря здесь, прямо среди зрителей чтобы у людей было ощущение улицы, своей грязной улицы. А вот здесь мы всё заклеим плакатами и политическими лозунгами последних лет. Просто всё вперемешку. А сзади лавка бакалейщика, в которой, естественно, нечего купить. Понимаете, о чём я? Всё в этом зале должно выражать то, о чём мы хотим сказать. А время от времени... между рядами прохаживаются два полицейских и пристально оглядывают зрителей. Нужно положить конец пассивному созерцанию и изоляции зрителей от актёров. Публика тоже должна принимать активное участие в действии. Дни представлений на сцене окончательно миновали. Актёр с его текстом - лишь один из элементов спектакля но не главный. Зал, свет, стены, движения, звуки - всё это должно сплавиться в одно большое действо. Только тогда мы получим настоящий театр. Мы должны показать рабочим абсолютный театр, театр, который их потрясёт и раскалит. Я вдова Квек, которая не в состоянии платить за квартиру Майнигу, булочнику, на которого я работаю с тех пор, как умер мой муж. Только так я могу вырастить своих семерых вечно голодных детей. Подождите, подождите, полчаса Вы должны оплатить. По вашей милости мы проболтались тут полчаса. Здесь правит логика и голод. Да, да, я должна Вам уже 31 марку 25 пфеннигов. В последние дни я ничего не могла заплатить. Я больше не... Вот дура! Вы саботируете нашу работу! Думаете, я не знаю, почему? Определённо, г-н Миклас или его партийные товарищи по этой чёртовой банде настроили вас! - Что Вы от меня хотите? - Почему же Вы не суфлируете?! Да Вам вообще не нужно больше суфлировать! Какой может быть революционный театр с бездарными провинциальными комедиантами! С дилетантами вообще невозможно сделать никакой театр. Даже для революции нужны профи! Даже для революции! Я возьму нам шнапс. Выпьем за то, что революционный пролетарский театр с треском провалился. Послушай, Миклас, у тебя совсем с головой плохо. Здравствуйте. Два прозрачных, пожалуйста, Ханземан. Не хотите продолжить мятежный вечер со мной? Я хочу пригласить Вас в ресторан. Что?! Меня? - Доброе утро. - Привет. Никак не проснёшься? Я не сплю. Я уже даже позвонил бакалейщику, он немного нервничает из-за большого счёта. Прости, что я спозаранку тут же не предлагаю тебе изысканную свежесть. Если бы я по твоему примеру ежедневно выезжал верхом, то выглядел бы, наверное, привлекательнее. Но в нашем кругу занятия столь дворянским видом спорта не приняты. Ну прямо оскорблённый муж, как у Мольера. Ах, перестань. Не принято также ночь напролёт сидеть с национал-социалистами, с национал-социалистическими подонками, за одним столом. - Я не считаю Микласа подонком. - Все национал-социалисты - подонки. ------------------------------ Читайте также: - текст Убрать Картера - текст Исчезнувшая империя - текст Дьявольское семя - текст Однажды давным-давно в Корее - текст Безумие любви |