мне
полчаса
40 минут
назад.
Господи, я
ненавижу героев.
Меня не будут запугивать и оскорблять
в моей собственной конторе.
Со мной не будут так разговаривать
жители колоний. Слышите меня?
Я не собираюсь подписывать
вашу несчастную бумажку.
И предупреждаю, за последствия
вы ещё понесете наказание.
- Кто бы мы ни были.
- Вы сейчас же покините контору.
Сейчас же!
Арену для быков
закрыть.
Военных полицейских
и начальника их отделения убрать.
Это вам, сэр.
Еду и общие условия
улучшить,
город Этапль сделать более
доступным для рядовых.
И никаких
расправ.
В этом нет ничего
неправильного.
Разве что слово «доступный»
неправильно написано.
Вы сказали мне,
что собирались сделать,
а я сказал вам.
И не о чем больше говорить.
Я не собираюсь делать то,
что вы от меня хотите.
А вы
собираетесь делать то, не знаю что,
- то, что собираетесь?
То, как вы управляетесь
с английским,
простите за дерзость, не лучше того,
как вы управляете лагерем.
Ладно, мы собираемся
делать это или как?
- Вы не подпишете?
- Конечно, нет.
Господа, вам указали -
у вас кишка тонка.
Назад.
Ладно, транспорт готов?
- Я за то, чтобы сжечь ублюдков.
- Не сейчас, Шотландец.
На сей раз, думаю, мы просто
бросим их там, где глубокое дно.
Господа, если вы встанете,
мы сопроводим вас к транспорту.
И никакой ложной
храбрости, пожалуйста,
поверьте, вам будет нужен наш
эскорт, чтобы остаться в живых.
Встать!
Брось его.
Теперь встать.
Внимание!
Господа!
Ну, господа, к сожалению,
нам придется прекратить дружбу,
пока вы не готовы согласиться
с нашими требованиями.
При условии, конечно,
что вы умеете плавать.
Мне нечего
сказать.
Мой сын, мой единственный сын
погиб в первые недели войны.
Он умер в бою, а вы,
ублюдки, вы все еще живы!
В 1915 у меня
было три брата, сэр.
И теперь у меня только один.
У нас у всех свои горькие истории.
Лезь туда.
Пока!
Мокрень, старая добрая
британская мокрень, а?
Не было бы всё-таки лучше
увидеть их лица в огне, а?
Убей столько полицейских, сколько
найдешь, Шотландец, и ничего.
Но сожги бригадного
генерала, приятель,
и за тобой будут охотиться
до конца твоей жизни.
Нет, он должен
сдаться.
Мы должны быть в этом уверены.
Пошли, выпьем.
Вы в порядке, сэр?
Крукшенк?
Вернись в постель, да?
- Мне с тобой в постели безопасно.
- Безопасно?
В жизни меня так
не оскорбляли.
Pardon?
Все нормально.
Мне с этим в постели безопасно.
Мне не нужна штаб-квартира Кавалерийского корпуса,
так что не имеет значения,
что там никого нет, не так ли?
Мне нужна 9-ая
кавалерийская бригада.
О Боже, любезный, конечно
есть чертова разница,
Мне нужен командир корпуса,
что, по буквам сказать?
И ещё продолжайте звонить
в Главный штаб.
И пусть вас не остановит
какой-нибудь прыщавый капралишка.
Спасибо.
На чем я остановился?
О, эээ, "Толпа была настроена
только против полиции,
и к офицерам относились
с уважением".
Но поведение толпы было столь
угрожающим для полиции,
что им пришлось
отступить.
Офицеры вернули солдат
в лагерь, и на 22:00...
22:30, все стихло.
Они забрали
всю выпивку?
И вас приложили?
Мне жаль.
Смотрите, парни.
Проснитесь, парни.
Погоди.
Где Строн?
Они, должно быть, раненько
поднялись этим утром, генерал.
Хорошо поплавали,
генерал?
- Кто поднялся?
- Те солдаты, которые, как вы уверяли
вернулись в лагерь
вчера вечером в 10:00.
Наверное, у них
проблемы с лунатизмом.
Мне сообщили...
Слушайте, ситуация
все еще под контролем.
С другой стороны,
могло быть и хуже.
Не думаю,
что могло.
- Что?
- Да, я знаю, большевики,
французские мятежники,
расцвет социализма
и забастовки в нашей
милой зеленой стране,
но я думаю,
это другое.
Подозреваю, это больше
личное, а не политическое.
Я предлагаю вернуть остальных
назад к арене для быков...
К тренировочному
лагерю №1.
Да, в общем,
верните их туда,
и мы увидим, что принесет
сегодняшний вечер.
Что, если он принесет...
Штабу придется подумать
о подкреплении с фронта.