откалиброван,
я стрелял-то в лоб,
попал в ухо.
Поработай Санчо.
Орешки.
- Сделаем Прохор Петрович.
- Да, Ибрагимушка...
- Всё идёт по плану, вот сюда мы
должны добраться на вездеходах,
здесь нас будет ждать самолёт...
вот тут на границе.
- А это что такое?
- Это железнодорожная ветка старая,
там сейчас никакого движения.
Откажись от игры.
- А куда ведёт эта веточка?
- Уточню.
Я тебя предупредил Прохор,
если сделка сорвётся мой
брат очень огорчится.
- Ибрагимушка, ты меня стращать
что ли вздумал?
Я же твоих отморозков
не боюсь, я сам...
тако-ой отморозок.
Товар после игры.
Орешки хочешь?
Ну как хочешь.
- Прибыли почти по графику,
дальше ножками.
- Далеко?
- Километров воссемь.
Ну что...
...пошли.
Если отстанете, всегда
можете позвонить
и вызвать такси.
Метров 7, не больше.
Готова?
Давай помогу.
- Мы уже на ты?
Спасибо не надо,
я сама.
- Может всё таки скажешь, что
там за радость внутри.
- Ну что Мишань, хороша
невеста-то, а?
- Хороша, слов нет.
- Тьфуй, срамотища,
прости господи...
девица в таком наряде.
- А моему глазу не оскорбительно.
- Ты давай делай чё тебе
говорят-то.
Да-а... всё, кончилась
Рассея-та...
как стали креститься
тремя перстами так и всё,
конец ей пришёл.
Эх-ааааай...
Оппа... ну вот и приехали,
гости дорогие, чувствуйте
себя как дома.
- Тогда невесту забираю.
- Давай Мишань, побалуй хлопчиков.
- Кузмич, это кто же?
Ты кто есть, рыба?
- Это кто же такой будет-то, а?
- Ты чё валенок в репу
захотел, а?
- Животные в камере должны
молчать если их не спрашивают,
есть всё что дают, не шуметь
и вести себя вполне прилично.
ОЛЬГА ПЛАЧЕТ
- Тихо, тихо...
ну всё, тихо...
- Ну нельзя... нельзя плакать,
вас же задерут палками...
нельзя плакать...
плакать нельзя...
- Это Тенор...
он здесь давно, вот...
он здесь давно сидит,
совсем плохой стал.
А вон там вот видишь - беглый.
С одной каторги, оп - на другую...
прикинь - фарт.
Здесь с тобой никто разговаривать
не будет, все боятся.
- А ты что, самый смелый?
- Нет, я самый глупый.
- А что с рукой?
- А вот так же как ты,
вопросы задавал.
- Понятно.
Тихо, тихо, тихо...
Раз пятнадцать он тонул,
погибал среди акул,
но ни разу даже глазом не моргнул.
Ну ты как?
В порядке?
- Мы уже на ты?
- Значит в порядке.
- В каком порядке?
Ничего не понимаю...
кошмар.
Это что, скачок во времени?
Мы что? В 19-ом веке?
- Да нет...
кружка алюминевая,
вон на том - кроссовки, по
крайней мере в 20-ом.
Что же здесь за зарница такая?
Ладно, спи... завтра
разберёмся.
- Как думаешь, нас
скоро найдут?
- Спи.
- Ну давай, повествуй гоголь.
- Кто таков? Откуда?
- У вас же паспорт мой,
чё дурака валять?
- Чего в озере забыл милок?
- Искупаться захотелось.
- Ха, ха, ха, ха, ха, ха...
искупаться... а взорвал для
того чтобы высохнуть быстрее, а?
- Да ты что? Дедушка приди в себя,
это наверно кто-нибудь из ваших
браконьерничает.
- А я голубь, от рождения в себе.
Не хочешь значит по-хорошему?
Не хочешь... что за люди-то, а?
Расстроил ты меня милок, аж сердце
зашлось, прям не знаю как тебя с
Петрухой-то оставить, один на один.
Вот у меня такое ощущение, что
он тебя недолюбливает.
Ну... о... видишь...
ну вы потолкуйте, мужики.
Погутарьте.
- Ну что козырь битый...
щас будем тебя на
ремни резать.
Получай 7 бубей!
Это тебе за Мишаню.
А теперь 10-ку червей!
А теперь вальта пикового...
принимай!
Новый китель испортил, а...
Лови туза...
- Ну хорош!
Хорош!
Зашибёшь... Прохор приедет,
шкуру спустит со всех...
Давайте хлопчики его
на солнышко.
А ты не рычи... не рычи цыганца...
Сам виноват... потому как
вести себя не умеешь,
безобразничаешь,
Мишаню нашего убил...
не красиво...
Ты лебедь мой, ежели
не угомонишся,
я зазнобу твою Петеньке отдам,
он дюже девок сечь любит...
иной раз так увлечётся
что до смерти запорет.
Ой прости господи...
Щас сам всё узнаешь...
Петенька, давай.
- Ааааа!
- Ай, хорошо...
- Ааааа!
- Ну что нехристь, очнулся?
Готов ко второму заходу?