вне страстей,
в гармонии, которая существует
в произведениях искусства.
В этаком заколдованном мирке.
Мы бы очень полюбили
жизнь вне времени.
Оторванные от всего.
Оторванные...
Но я не могу провести всю свою жизнь,
только звоня тебе по телефону!
Я хочу работать спокойно!
Не знаю!
Синьорина, сделайте одолжение,
выключите эту музыку.
Нет, я не скажу, где я. И я не знаю,
когда вернусь. Да пошла ты к черту!
Ненормальная.
Ты можешь немного помолчать, а?
- Паола, эта треснутая.
- Возьми другую.
- Вы останетесь здесь покушать?
- Нет... Да... Не знаю.
Здесь хорошо готовят.
- Трудно печатать на машинке?
- Ты хочешь стать машинисткой?
Хотелось бы.
- Ты красавица.
- Ну, это вы преувеличиваете.
Да ладно тебе! Ты и сама прекрасно
знаешь, что ты красавица.
Как скажете.
- Паола, эта тоже треснутая.
- Но ты не из Рима?
Откуда ты?
- Я из Умбрии, из-под Перуджи.
- Как ты здесь оказалась?
Мой отец работает в Анцио.
Ну, я сюда и приехала.
Но после Рождества я уеду. Может
быть, поеду в Остию или в Рим.
- А он кто? Твой брат?
- Нет, помощник.
Черт побери! С тобой тут
неплохо обращаются!
Да, неплохо. Обращаются неплохо.
Но мне не особо нравится.
Не могу дождаться,
когда вернусь домой.
В воскресенье я увидела
машину с номерами Перуджи.
На меня накатила такая ностальгия,
что плакать захотелось.
- Повернись немного в профиль.
- Зачем?
- Ну повернись. - Но зачем?
- Ну, на секунду.
Ты знаешь, что ты один
в один ангелочек,
которых изображают
в церквях в Умбрии?
А! Тебе уже это говорили, да?
- Нет. - Почему ты смеешься?
- Да так.
- У тебя есть жених?
- Да... жених...
- Не пишешь больше?
- Нет.
- Тогда я могу поставить музыку?
- Да-да, конечно.
Эти бумажки тоже можно выбросить?
Чего тебе от меня надо?
- Марчелло, приехал твой отец.
- Какой отец?
Он там. Искал тебя.
Говорит, что он твой отец.
Да ладно тебе, Черузико!
Он вон там. Ест.
Вон там, за тем столиком.
Уже два часа тебя ищет.
Разве он не сказал, что он его отец?
Марчелло, смотри, он точно там!
Вон за тем столиком.
- Да где?
- Рядом с негром.
Папа.
Папа.
Марчелло! Наконец-то.
- Я в Риме с самого утра.
- С самого утра?
Я тебя искал повсюду:
дома, в редакции,
собирался уже уезжать.
Твой друг сказал мне
подождать тебя здесь.
Да, это Папараццо.
Знаешь, у меня такая работа,
мотаюсь целыми днями.
Домой приезжаю только переночевать.
А как ты-то в Риме оказался?
Да так, одна заморочка в министерстве.
Все эти чертовы бумажки... Не важно.
- Ну а ты как? Хорошо выглядишь.
- Да и ты тоже. - Ну так!
- А как мама?
- Она передала тебе письмо.
Мама неплохо. Одышка немного замучила.
Ты же знаешь. И потом
это всегда было.
А знаешь, с годами такие
вещи обостряются.
- Вот оно, держи.
- Бедная мама.
А ты, дорогой сыночек,
мог бы писать почаще.
Показаться хоть раз...
- Сколько ты не был дома?
- Да-да, я знаю, папа, но я тут...
- Привет, Марчелло.
- Привет.
- Она с тобой поздоровалась.
- Да. - Актриса?
Что?! Если бы! Это путана грошовая,
синьор Рубини. Актриса!
Папа, выпьешь чего-нибудь?
Хочешь джин-физз?
Что? Джин Фриц? Какой Джин Фриц?
У меня отличное пиво!
Черт побери, как тут оживленно
сегодня вечером!
- Это так каждый вечер?
- В общем, да.
А у нас в это время
все темно... Тоска.
Но ты-то как здесь?
Уже освоился?
- Да, уже освоился.
- А работа как? Платят нормально?
Работа журналиста, если не валять
дурака, приносит неплохие деньги.
Мне повезло. Меня ввели в круг.
Я знаю всех.
- Я вхож в министерства, Ватикан.
- Однако!
Купил себе машину - вон она.
И квартиру тоже.
Кстати. Всегда, когда
я тебе звоню домой,
трубку снимает какая-то
женщина. Кто она?
- Что-что?
- Я тебе ничего не говорю - ты мужчина.
Только постарайся не
наделать глупостей.
Развлекаться, конечно,
хорошо: мы не святые.
Но женитьба - дело серьезное.
Если кто-то живет с тобой
- это уже связь...
Нет-нет, папа, я понял. Ты говорил с
женщиной, которая приходит убирать.
- Добрый вечер. Нашли его наконец?