Останься тут и ничего не бойся.
Носорог...
Мисс, там носорог.
Гарри! Гарри!
Вернись! Вернись!
Гарри!
Внимание. Внимание.
Гарри!
Гарри!
Я не думал, что носорог
выскочит из кустов.
Слишком много
случилось одновременно.
Так бывает всегда?
Очень просто. Или вы убегаете
или занимаетесь делом.
Все не так просто.
Можно много написать,
но трудно написать правильно.
Разные чувства в разное время.
Это как...
взрыв, как внезапная радость,
как прорыв плотины.
Почему все, кто приезжает в
Африку, должны написать о ней книгу?
Один тип даже посвятил мне свою.
Он больше сюда не возвращался,
а то я бы его пристрелил.
Неужели вы даже вечером
не можете успокоиться?
- Мы говорим о твоем носороге.
- Это не мой носорог.
Но все равно, я хотел
закрыть эту тему.
Хотите еще раз взглянуть на рог?
Отличный рог.
Что со мной, мистер Джонсон?
Но нельзя же требовать,
чтобы все любили Африку.
А я притворяюсь, потому что я
знаю, что ему нравится Африка.
Но вся эта охота, эти
убийства, стрельба меня пугают.
Я слышал, как он
говорил о возбуждении.
Называл это мужеством.
Он воспринимает это по-мужски.
Для мужчины это естественно.
Это возникает в мужчине
и делает его мужчиной.
Это не делает ему большой чести,
но чего-то в нем не хватает,
если у него нет этого чувства.
Женщина демонстрирует
свое мужество иначе.
Теперь у меня другие
страхи. Еще хуже.
Я жду ребенка.
Что?
Мы приехали в Африку за трофеями.
Гарри получил свой, а я свой.
Но ведь это естественно, правда?
Сказать ему? Как думаете?
Мистер Джонсон, когда я
впервые увидела Гарри...
- Налить вам еще?
- Нет-нет, спасибо.
А я выпью еще. Всю
свою жизнь я скиталась.
У меня не было никого и ничего.
Я никогда не чувствовала
себя в безопасности.
Но когда я
познакомилась с Гарри...
Это было в Париже.
Вы бывали в Париже,
мистер Джонсон?
Нет. Наверное, это странно,
но мне и не хочется.
Какая разница?
Вы видите его здесь.
Когда мы встретились...
я такая слабая, неуверенная,
и он - сильный и верящий в себя.
Я сказала: это все.
Когда мы жили в его квартире,
мне первое время нравилось
просто сидеть и смотреть на него.
Просто сидеть и радоваться
своей безопасности,
но Гарри не мог сидеть на
одном месте, даже когда работал.
Как только он закончил
свою первую книгу,
он сказал, что мы поедем в Африку.
Я не хотела его отвлекать.
Я думала, что если я скажу
ему, то что-то потеряю.
А теперь он говорит
о других странах.
Если я скажу ему о своих
муках, об этом ребенке,
о предстоящей ответственности...
Я не хочу некоторых вещей.
Дело совсем не в этом, поверьте.
Мне нужна только рука, на
которую можно опереться.
Что же мне делать?
Сказать ему сейчас, и
помешать его новой работе,
или ждать пока что-то случится?
Неужели вам мало, что я обучаю
вас премудростям сафари?
Неужели я еще должен быть честным?
Прошу вас, мистер
Джонсон, как друга.
- Сказать?
- Пожалуйста.
Тогда слушайте.
Не знаю, как сказать лучше.
Когда собираешься убежать,
споткнуться легче всего.
В музеях бывают рога и получше.
Но тридцать три дюйма
-тут нечего стесняться.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
- Что с ним?
- Он пошел спать.
Но еще слишком рано.
До чего же хорошо!
Неужели когда-нибудь
мне будеттак же хорошо?
Гарри...
Слушай, слушай.
Ревут! Ненависть, страх.
Ревут перед сном, да?
Сколько всего в этом реве:
голод, любовь, ненависть, страх.
В этом есть что-то потрясающее.
Может быть, я сумею
об этом написать.
Дорогой...
Не надо.
Не говори об этом.
Когда вернетесь в Париж,
обратитесь к своему врачу.
Я уверен, он скажет
вам то же, что и я.
Соблюдайте покой, никаких резких
движений, никаких волнений.
Возможно, вам лучше проводить
как можно больше времени в постели.
- Ясно?
- Ясно.
Многие женщины так устроены.
Если вам очень хочется иметь
ребенка, вы пойдете на такие жертвы.
Оно того стоит.
Мне поговорить с вашим мужем?
Нет, я сама ему скажу.
Спасибо, доктор.
-Желаю удачи.
- Спасибо.
Я отнесу.
- Можешь поставить