Ваш хозяин отдал вам фабрику.
Что вы думаете о его поступке?
Это очень решительный жест
с его стороны.
Это не из-за опасения
будущей революции?
Возможно.
– Это одиночный акт
или находится в русле тенденций
современного мира?
Я думаю, находится в русле.
Возникает вопрос, не является ли это
новой политикой властей.
Не первый ли это шаг на пути трансформации
всего общества в мелкобуржуазное?
Такого превращения никогда не произойдёт.
Что ж, новоявленный представитель
мелкой буржуазии,
значит, отдать фабрику было ошибкой?
Не могу сказать.
Но ведь это радикальным образом
меняет ситуацию.
С кем же будет бороться буржуазия,
если всё человечество станет ею?
И тогда отпадает необходимость
и в армии, и в государстве, и в церкви.
Без естественных союзников
они обречены.
Вы оказались в совершенно новой ситуации,
перед вами стоят новые проблемы.
Разумеется.
Вы могли бы ответить на мой вопрос?
Франко Росселлини и Маноло Болоньини
представляют
Фильм Пьера Паоло Пазолини
ТЕОРЕМА
В ролях:
Сильвана Мангано, Теренс Стамп
Массимо Джиротти
Анна Вяземски
Лаура Бетти
и другие
Оператор-постановщик
Джузеппе Руззолини
Композитор
Эннио Морриконе
«Реквием» В.А.Моцарта в исполнении
хора и оркестра Московской филармонии
Автор сценария и режиссёр-постановщик
Пьер Паоло Пазолини
«И вывел Господь в пустыню народ свой...»
Приедем завтра
Пьетро, ты не мог бы поставить музыку?
Что это за парень?
– Просто парень.
Ну что, полегчало?
Ладно, ничего.
Хорошо-хорошо, спасибо.
Вот и вы.
Здравствуйте. С приездом.
– Какое чудесное место.
Извини, тут не особенно удобно.
– Да ничего, я понимаю.
Просто нашествие какое-то.
Кстати, как раз здесь я спал в детстве.
Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Прости меня, прости.
Прости.
Рембо. Избранное.
Ко мне! Ко мне!
Ко мне! Сюда!
Лючия! Лючия!
Я здесь!
Прости меня.
Прости.
Пьетро! Пьетро!
Там твои друзья.
Да ты настоящий спортсмен.
Это мои друзья. Всем привет.
– Привет. Как дела?
Лючия. Лючия!
Который час?
Не знаю.
Да какая разница?
Шесть часов! Только шесть!
Лев Толстой. Рассказы и повести.
Это о больном, вроде меня.
«Но в этом самом неприятном деле
и явилось утешение Ивану Ильичу.
Приходил всегда выносить за ним
буфетный мужик Герасим.
Герасим был чистый, свежий
молодой мужик». Возьми-ка.
Спасибо.
Что ты читаешь?
«Он жил собственной жизнью,
творя добро не чаще, чем на небе
вспыхивает новая звезда.
Я почувствовал восхищение им,
которого никак не мог ожидать,
и это было в первый и последний раз».
Мне нравится быстрая езда.
Сейчас я покажу тебе, как надо.
Ну, давай, раз ты такой молодой.
Ты не Герасим.
Даже ничего похожего.
Две причины вынуждают меня
поговорить с тобой.
Прежде всего, моральные соображения.
А потом, я просто сбит с толку.
Я надеюсь кое-что прояснить
при помощи этого разговора.
Ты искушал меня, Господи!
И я поддался соблазну.
Ты вынуждал меня, и вот оно.
Все смеются надо мной,
каждый норовит обидеть меня.
Вокруг меня потоки клеветы:
«Разоблачим его!»,
и Ты изобличил меня.
Друзья громко радовались моему падению.
«Он загонит себя в ловушку,
а мы удержимся.
И тогда мы отомстим за всё».
Анжелино.
Анжелино.
Что? Что такое?
Ты заговорила?
Я так рад.
Пока, Эмилия.
Мне нужно ехать...
завтра.
Я больше не узнаю себя.
То, что соединяло меня с прочими, пропало.
Я отдалился от них, потому что я с изъяном.
Я и весь этот мир.
Ты лишил меня естественного порядка вещей.
Но пока ты был здесь,
я не мог этого понять.
Я начал что-то понимать,
только когда ты ушёл.
Потеряв тебя, я начал пожинать
плоды своего отличия от других.
Куда меня это заведёт?
Отныне я обречён жить в раздвоенности,
и внутреннем разногласии.
В чём же причина отличия,
что ты показал мне,
и страданий, коим я подвергаюсь?
Не восстановлю ли я всё и всех
против себя, совершенно
того не желая?
Я никогда ничем