прическа».
Для рекламы это, конечно, не годилось.
Мужские сорочки «50 на 50»
от «Кантри Клаб».
50 процентов - бизнес,
50 процентов - удовольстие.
Носите их с 9-ти до 5-ти, с 5-ти до 9-ти
и даже с 5-ти до 5-ти.
Избавьтесь от старых белых сорочек и
оденьтесь в сорочки
«50 на 50» от «Кантри Клаб».
Ричард Аведон, пожалуй, величай ший из всех,
он был мастером портрета.
Работать с ним - просто фантастика.
Я всегда радовалась,
когда шла к нему в студию.
Не знаю, как он обращался с другими.
Но со мной он держал себя так,
словно я уже была звездой.
Мы работали словно в экстазе,
и с огромным вдохновением.
Он дорожил каждой деталью,
и мог часами трудиться вместе со мной
над каким-нибудь элементом
прически или макияжа.
Нам всегда хотелось чего-то особенного,
и мы много экспериментировали.
Необходима была точность и совершенство.
Ему удавалось поймать меня в движении, почти
невесомой и с безупречным выражением лица.
ВЕРУШКА -
САМАЯ КРАСИВАЯ ЖЕНЩИНА В МИРЕ
Свет был - само совершенство,
так мог снимать только он.
Мне хотелось работать с ним еще,
и мне его очень не хватало.
Франко Рубартелли был великим фотографом.
Стивен Майзель - мой абсолютный фаворит.
С Питером Линдбергом впадаешь в эйфорию,
которая никогда не кончается.
Хельмут Ньютон как-то сказал:
«Мы работаем, чтоб заполнять мусорные баки».
Однако мы оба попали в музеи.
Мода мне вскоре наскучила,
мне захотелось заняться чем-то другим.
С Сальвадором Дали я познакомилась
в его доме, в Испании, в начале 60-х.
Он пользовался особым жаргоном,
когда речь заходила о сексе.
Это была его излюбленная тема.
Он как-то сказал:
«Я придумал новое словечко для пениса.
Ведь невозможно сидя в ресторане,
коснуться этого предмета, неприлично!
Могут услышать.
А я вместо слова «пенис» говорю
«лимузин».
И вот, когда всплывала эта тема,
Дали говорил:
«Вчера опять столкнулся с огромным лимузином».
«Это было нечто!»
«Я тотчас заказал его себе».
«Вечером тоже прибудет лимузин,
ничуть не хуже и столь же внушительный!»
Однажды в Нью-Йорке мне позвонила Гала,
его жена и муза.
Она сказала, что Дали просит меня быть моделью
в его перформансе с пеной для бритья.
Сначала его устроили прямо на улице.
Но было холодно,
и баллончики с распылителем плохо работали.
Наконец дело пошло, и Дали стал руками
наносить холодную пену на мое оголенное тело.
Маэстро все делал на совесть.
Это касалось и пены для бритья.
На холоде она показалась ему слишком дряблой.
Поэтому все пришлось свернуть,
и мы начали заново в теплой студии.
Как всегда у Дали это был настоящий спектакль.
Сначала он царственным жестом подвел меня
к камере, словно я была некая фея.
Потом уложил на какой-то деревянный ящик,
осенил себя знаком креста,
и стал наносить на полотно
свой автограф-граффити.
Это был самый трудоемкий перформанс
за всю его карьеру, так как баллончик
с пеной снова стал барахлить.
Я наблюдала за маэстро, лежа на ящике,
гадала, что он такое рисует, и думала:
«Когда соберусь уходить,
непременно стащу сей шедевр».
Но ничего не вышло.
Как только Дали ушел,
явился посланник от Галы.
Он собрал все, чего коснулась
божественная рука, упаковал и унес с собой.
Наконец Дали завершил свой автограф-граффити
и занялся мной.
Я лежала на ящике,
и было мне довольно неудобно.
Дали покрыл меня пеной для бритья
с ног до головы.
Мне казалось, что я праздничный торт,
украшенный кремом.
В ходе этого странного
сюрреалистического опыта я задумалась:
А как еще можно использовать тело в искусстве?
В 70-е годы главным редактором журнала
«Вог» в США была Дайана Фрилэнд.
Она была первым человеком,
благодаря которому мода попала в музеи.
Ее усилиями в Нью-Йорке в музее
Метрополитэн открылся Институт Моды.
Это было началом процесса, в ходе которого
мода была признана одной из форм искусства.
Ну, что? Готово?
Можно начинать?
Итак, я бросила художественную школу и уехала
в Италию, чтобы только заниматься живописью.
Я писала днем и ночью.
В Италии совсем