видела.
С тех пор, как Наташе сказали,
что князь Андрей ранен и едет с ними,
что видеть его ей нельзя,
что он ранен тяжело,
но жизнь его не в опасности,
она не поверив тому, что ей говорили,
перестала спрашивать и говорить.
Ты озябла, дрожишь.
Ты бы ложилась.
Хорошо, я сейчас лягу.
- Наташа, голубушка, ложись на мою
постель. - Я лягу тут.
Мама.
Вы? Как счастливо.
- Простите.
- Я Вас люблю. - Простите.
Простите меня за то, что я сделала.
Я люблю тебя больше и лучше,
чем прежде.
Он должен был, скрывая свое имя,
остаться в Москве, убить Наполеона,
с тем, чтобы или погибнуть
или прекратить несчастье всей Европы.
Сгорела! Батюшки родимые!
Вы благородный человек, загорелось
рядом, бросило к нам...
бросились спасать, выскочили сюда...
Все пропало. Хвать детей!
Катечки моей нет!
Да где же она осталась?
Батюшка, благодетель, хоть сердце
мое успокой.
Аниска! Иди, мерзкая, проводи!
Сгорела!
Сюда, дяденька. Мы переулком
пойдем. Воттут, сюда.
- Который ваш дом?
- Он самый!
Сгорела! Катечка! Барышня моя
ненаглядная! Сгорела!
Тебе что еще надо?
Не видали ли Вы ребенка
в этом доме?
Я слышал, что-то
пищало в саду.
Может быть, это его ребенок.
Вот ваш ребенок...
А, девочка.
Что ж, надо по-человечеству.
Все люди.
На этом месте сидела женщина
в черном салопе. Куда она перешла?
Это либо Марьи Николаевны
либо Ивановых.
Они ушли в сад, а тут волки эти
налетели.
Возьми ребенка. Ты отдай им, отдай.
Оставьте эту женщину!
Арестовать его!
Поручик, у него кинжал!
Он очень похож
на поджигателя.
Ну, марш!
Голубчик мой, а девочку куда я дену,
коли она не ихняя?
Чего ей нужно?
Чего ей нужно? Она несет мою дочь,
которую я спас из огня.
Прощай!
Всемилостивейший Государь
Император!
Роскошная, озабоченная только
призраками, отражениями жизни
петербургская жизнь шла по-старому.
И из-за хода этой жизни
надо было делать большие усилия,
чтобы сознавать опасность,
в которой находился русский народ.
На этот раз в салоне Шерер читалось
письмо преосвященного,
написанное при посылке государю
образа Преподобного угодника Сергия.
Пусть дерзкий и наглый Голиаф
от пределов Франции
обносит на краях России
смертоносные ужасы.
Кроткая вера, сия праща
российского Давида...
Другой новость Петербурга была
внезапная смерть Элен Безуховой.
Болезную, что слабеющие мои силы
препятствуют мне насладиться
любезнейшим вашим лицезрением.
Кто Вы такой?
Я знаю этого человека.
Вы не могли меня
знать, генерал.
Я никогда не видал Вас.
Это русский шпион.
Нет, Ваше высочество!
Вы не могли меня знать...
Я не выезжал из Москвы.
Ваше имя?
Кто мне докажет,
что Вы не лжете?
Чем Вы докажете мне
справедливость Ваших слов?
Меня знает господин
Рамбаль
капитан 13-го легкого
полка.
Ваше высочество,
что с ним делать?
Да, разумеется.
Именем Императора и короля сего
сентября 8 дня 1812 года...
Военно-судебная комиссия приговорила
обвиняемых к смертной казни.
Кто же это казнит, убивает, меня -
со всеми моими воспоминаниями,
стремлениями, надеждами, мыслями?
Кто делает это?
Кто же это делает, наконец?
Они все страдаюттак же, как и я.
Кто же делает это?
Никто. Порядок, склад обстоятельств.
Толстяка не брать.
Не надо, не надо...
А много вы нужды увидали, барин?
Не тужи, соколик, дружок:
час терпеть, а век жить.
- Ты кто же, солдат?
- Солдат апшеронского полка.
От лихорадки умирал.
Наших человек 20 лежало.
И не думали, и не гадали.
Ишь, шельма, пришла. Помнит.
Вот, покушайте, барин. В обеде
похлебка была, а картошки важнеющие.
Ты что ж так-то?
Ты вот как.
Картошки важнеющие.
Мне все ничего, но за что они
расстреляли несчастных?
Греха-то... Где суд, там и неправда.
-А ты давно здесь?
- В воскресенье меня взяли.
Меня Платоном зовут, Каратаевы -
прозвище, соколиком на службе прозвали.
- Что ж, тебе скучно здесь?
- Как не скучно, соколик.
Москва - она городам мать.
Как не скучать на это смотреть?
Ничего, червь капусту гложет,
а сам прежде того пропадает.
- Как это ты