отправил меня в интернат.
Я видела его только на каникулах.
В один день, 9 лет назад, 17 марта,
когда мы школьной группой посещали Лувр,
я остановилась одна напротив картины
в маленьком зале.
Там были только 2 человека.
Смотритель и посетитель, который сначала
показался мне туристом.
Я только заметила, что
на нем не было шляпы,
и что он сидел на диване.
В тот момент, когда я посмотрела
на него снова,
я узнала своего отца.
Он посмотрел на меня,
улыбнулся мне
и протянул ко мне свои руки.
Я побежала к нему, очень счастливая,
тоже протянув к нему руки.
Но он исчез.
В тот же вечер я получила телеграмму,
сообщавшую о его смерти.
Это произошло в тот момент,
когда он явился мне в музее.
Вы знаете, в каком-то смысле,
это видение облегчило мое горе.
И его образ, который я сохранила -
это образ того видения.
История, которую мне рассказали о вас
и смерти вашей жены,
произвела на меня большое впечатление.
И позже, когда я думала
о смерти своего отца,
мои мысли всегда приводили меня к вам.
Да, у нас похожий опыт.
Вот почему мы любим мертвых,
мы не хотим забывать их.
Мы не можем допустить предательства
по отношению к ним, мы похожи.
Нет, мы не похожи.
Это правда, я люблю мертвых,
я уважаю их,
но я и живых люблю также.
Послушайте, кто-то умирает,
ребенок приходит в мир,
новые друзья могут заменить тех,
которые исчезли.
Это естественное течение жизни.
Мужчина обожает свою жену и
страдает, потеряв ее.
Но я думаю, это нормально, что
он может полюбить снова.
Это естественно.
Нет, если вы говорите о Мазе,
вы не убедите меня.
Я думаю, что Мазе повел себя отвратительно.
Простите, я был не прав.
Я сожалею, я думал,
что у нас одинаковые мысли.
Я тоже так думала.
Мы не одинаково любим мертвых.
Вы любите мертвых в ущерб живым.
Я могу теперь ехать домой.
Я предпочитаю попрощаться здесь.
Не провожайте меня.
Как хотите.
Одну минуту, не бросайте трубку.
Алло?
Когда это будет?
У меня есть для вас работа.
Массиньи умер.
Что? Он умер?
Да, в автомобильной аварии.
Самым глупым образом.
Он остановился на шоссе, чтобы
его компаньон смог выйти...
и, когда он открывал дверь,
его сбил грузовик.
Значит, Массиньи мертв.
Да, они доставили его тело в город.
Похороны будут послезавтра.
Отели забиты.
Много людей прибыло из Парижа.
Политики, репортеры,
и не только мужчины...
Массиньи любил женщин.
Моник даст вам связанную
с ним документацию.
Мне не нужна документация,
чтобы писать о Массиньи.
Вот, я только что закончил статью о Массиньи...
но у меня не хватает смелости
прочитать ее снова.
Месье Давен... досье Массиньи.
И что вы хотите, чтобы я с ним сделал?
Месье Бишоп хотел, чтобы вы
выбрали фотографию для статьи.
Здесь Массиньи в официальной
поездке в России.
А, да, это было в 23-м.
Эта - на могиле неизвестного солдата.
Массиньи во время тунисского кризиса.
Я не знал этой фотографии.
Вот известная фотография ушедшего министра.
А это просто портрет.
Он уже был опубликован.
Эта не очень хорошо получилась.
Послушайте, я не хочу выбирать.
Выбирите сами.
- Ладно, до свидания, Моник.
- До свидания, месье.
Давен, подождите!
Но что на вас нашло?
Вы не рассчитывали, что мы это
опубликуем?
А что не так с этой статьей?
Она слишком короткая, или что?
Вы понимаете, в какой манере
вы о нем говорите?
Создается впечатление, что вы хотите,
чтобы он умер еще раз.
Дайте мне статью.
Попросите кого-нибудь другого написать ее.
Но... я думал, что вы
были очень близки.
Я не понимаю.
Вот почему я предложил, чтобы статью
написал кто-нибудь другой, кто
не знал Массиньи.
Он был моим лучшим другом, и с того дня, как
он перестал им быть,
никто не заменил его.
Он преподал мне очень тяжкий урок.
Когда вы соглашаетесь с тем, что
принадлежите обществу,
вам приходиться удерживаться от
глубочайшего отвращения.
Правда в том, что вы ненавидели его.
Нет, ненависть не сочетается
с моим восприятием жизни.
Но, правда, когда я думаю о нем,
я думаю о человеке,
который причинил