буду его ненавидеть, пока жива.
И никогда об этом не забуду.
Я буду ненавидеть его
до самой своей смерти.
Можно сделать только одно -
защитить себя, возвести
вокруг себя стену,
защитить себя так, чтобы
зло не проникло к тебе.
Я помогу тебе, помогу построить стену.
Я научу тебя, Мари.
Всю зиму я упорно трудилась.
Весной дядя Эрланд взял меня
с собой в долгое путешествие.
Так я забыла Хенрика.
Стена вокруг меня вырастала.
Под конец я оказалась не только
защищена, но и замурована.
Так я забыла Хенрика.
Я забыла Хенрика.
Фрёкен Мари...
Этот писака снова заходил.
Я пробовал его задержать,
но он смотался.
Карл может подтвердить.
Я даже выбежал за ним на улицу.
-Да, он побежал за ним.
-Чёрт, и это её не шибко обрадовало.
И кто только может понять этих женщин.
Я никогда не мог.
Замрите.
Так много усилий, а они
даже не показывают ноги.
-По крайне мере, не слишком много.
-Ночные репетиции - это кромешный ад.
-И пиво кончилось.
-И всё ещё пахнет. Этот странный запах...
Эти мерзкие новые пуанты...
...А завтра премьера...
Иди домой спать, не сиди тут.
-Пошли ко мне, пропустим по одной.
-Нет, я не хочу.
-Забудь всё. Завтра в это же
время ты будешь счастлива.
-С чего это?
-Всё будет позади.
-Позади - хм!
-Мне не нравится такой тон.
-И мне тоже.
Но если я буду говорить
иначе, то я завою.
Я как размалёванная кукла,
висящая на нитях.
Если зареву, то краска сойдёт.
Оставь меня,
дай мне оплакать мою юность.
-Пока.
-Добрый вечер, Мари.
-А, это ты! Как ты выглядишь!
-Попробовал грим к "Коппелии".
-Ну да, ты же танцуешь в субботу.
-Моя старая звёздная роль.
Густаффсон заболел.
-Конечно.
Как странно ночью в театре,
странно и немного призрачно.
Горбатые карлики и громадные
головы пялятся на тебя из всех углов.
Они стояли тут все эти годы.
И чем старше театр,
тем их становится больше.
А глаза их светятся.
-Найдутся спички?
-Да, у Кай есть.
-Ну, ну, Мари.
-Ты смеёшься надо мной?
Утром я пришёл в танцевальный зал.
Он выглядел большим и
пустынным. Его освещало солнце.
Ты стояла одна в своей чёрной
пачке, работая руками и ногами,
одинокая и безмолвная,
и ты не заметила меня.
Ты была будто нарисована
пятью чёрными линиями.
И я подумал:
"20 лет стояла она так."
"Каждое утро, день
и вечер. 20 лет"
"У неё осталось 8 лет.
А потом всё, конец."
Приветик!
-А ты сам?
-Я - балетмейстер. Я - создатель.
Я становлюсь старым и почтенным,
никого не обременяю.
А ты выйдешь на пенсию.
Тем не менее ты сидишь
в костюме паяца
и не можешь его снять.
А сама? Что с твоим костюмом?
Да, правда.
Он будто прирос ко мне.
Думаешь, я не понимаю? Ты боишься
смыть грим, но и боишься наложить его.
Ты не решаешься уйти,
но и не можешь остаться.
В какой-то момент
ты видишь всю свою жизнь.
Все построенные тобой
стены рушатся.
Ты стоишь нагой и дрожащий
и видишь себя таким, каков
ты есть на самом деле.
-Не очень то приятное зрелище, а?
-И тогда непросто выбрать
между жизнью и смертью.
-Всё это случилось с тобой?
-Нет, не со мной.
С тобой - сегодня, сейчас.
-Нет!
-Да. Я вижу это в твоих глазах.
Хочется быть счастливым, да?
Получать что-то от жизни.
Но остаются воспоминания, да?
Хочется начать всё сначала.
Но это обман, милая Мари. Суета сует...
Ты танцовщица. Точка. Это твоя роль.
Держись её, иначе будет худо.
Глянь на себя в зеркало...
как комично ты выглядишь.
Впрочем, я тоже.
Приятно поболтали.
К тебе пришли, Мари.
За дверью стоит псина
и подслушивает.
-Как ты вошёл?
Почему ты убежал в прошлый раз?
Фу, какой у тебя мерзкий галстук.
Как будто на резинке.
Да не стой ты там, как
неразожжённая печка!
Сядь, как все люди.
Ну что ты пялишься?
Язык проглотил?
Вы знакомы? Коппелиус, колдун,
и Давид, коротко и просто.
Единственный, кто мил
со мной в обычной жизни.
-Я, кажется, побеспокоил?
-Нет, это я побеспокоил.
-Я могу удалиться прямо сейчас.
-Почему же так скоро?
-У тебя странное лицо.
-Я ей дал пару пощечин.
-Лишь бы не укусил.
-Ты ревнуешь?