ну, открой, не медля!
-Щас...
-Открой!
-Погоди, отец! Погоди.
Бес дыма то боится! Так мы с дымом...
Мы щас...Во вишь...
Вот мы их!
-Ты смотри, куда забрался!
И еще один. А?
-Да сам ты бес!
Эх, расплодили....
Вот они где...
И здесь он!
А ну геть, геть отсюда!
-Вот отец, терпи, терпи.
-Угорим ведь!
-Не много нам осталось.
-Щас мы всех разгоним.
-Угорим.
-Щас мы их... Погоди...
-Ты зачем вытяжку закрыл?
-Отец...
-Ты жизни меня лишить хочешь!
-Ну, потерпи...
-Воздуху!
-Осталось то не много.
Иди, иди туда вон.
Господи ты Боже мой, во нагнали то.
Дымом, дымом их.
Эх ты, главного то,
я в пекле то и забыл.
Вот он, попался!
Вот он бесенок!
Ох, ты маленький... а злой какой!
Ах, топить его!
Топить!
Вот тебе!
Ну, чо смотришь?
Страшный я?
Такой и есть.
А я ведь брат на тебя и не сержусь.
Я брат, тебе наоборот благодарен.
Да, благодарен, что избавил ты меня
от всего лишнего наносного.
А я ведь и правда,
привязан был и к этим сапогам и одеялу.
А ты меня от них избавил.
Спасибо тебе.
А главное, показал ты мне,
что веры... во мне мало.
Я ведь по настоящему испугался - ой,
уморит он меня в своей кочегарке, ой, уморит.
Смерти испугался, маловерный.
Не готов значит я к встрече с Господом нашим.
Испугался без покаяния, перед смертью, остаться.
Добродетели во мне мало, а грехов много.
Добродетели...
А мои то добродетели... смердят перед Господом.
-Воняют, прямо чувствую, как воняют.
-Ну вот и чувствуй.
А через это и спасешься.
Одно не пойму... за что мне все это?
Почему именно через меня, Господь наставляет.
Вроде, за мои грехи, удавить меня мало...
А меня тут, чуть не святым сделали.
А какой я святой?
Мира нет в душе.
Тихон...
Брат ты мой...
Тихон Петрович...
ты ж... ты ж меня слышишь.
Тихон, ты ж всю жизнь мою знаешь, ты ж...
видишь, как замучился я...
Не могу я больше...
и жить нельзя и умереть не могу.
Братец... да ты ж моя надежда последняя.
Ну, малодушный... малодушный был.
Ведь сколько лет ношу грех с собой,
ни на минуту, ни на минуту не отпускает.
Простил ведь ты меня?
Помолись-ка Господу...
...что бы снял он с души моей тяжесть.
Ложка стучит... смотри.
Да, стучит, мы же едем.
Чай...
Нет, я не хочу твоего чаю.
Хорошо... я хочу.
А что это ты на меня так посмотрел, папа?
-Я на тебя не смотрел.
-Нет, ты посмотрел.
Пап, ты меня совсем не любишь, да?
-О чего ты взяла, я тебя люблю, доченька.
Я тебя очень люблю.
-Врешь.
Врешь, не любишь совсем меня.
Не могу здесь сидеть...
-Не могу сидеть...
-За чем, за чем?
-Я не хочу сидеть.
-Доченька, не надо.
-Я не хочу здесь сидеть.
-Что ты?
-За чем тебе?
-Ты запираешь меня все время.
-Что? Что?
-Товарищ адмирал, я тут фрукты...
-Кто звал?
-Кто приказал?
-Виноват. Извините.
Ты думаешь, я больная, да?
Ну что ты, доченька.
Ты устала и...
...тебе нужно хорошенько отдохнуть.
А?
А я больная...
Очень больная.
Молитвами Святых отец наших
Господи Иисусе Христе,
Боже наш, помилуй нас.
Аминь!
-Христос посреди нас.
-И сейчас и будет.
Ты зачем мне ладан и смирну прислал?
-В среду, хоронить будем.
-И кого же?
Кому Бог присудил.
Ой, Господи...
Что ты?
Волны смерти...
омыли меня и сети смертные окутали меня.
Ты что...
Ах, ты...
...и в правду умереть хочешь?
А я тебе гроб закажу.
Хочешь дубовый, хочешь сосновый?
Какой хочешь?
-Не надо ничего, готов гроб.
-И где же он?
-Да вон, на крыльце... видал, ящик стоит.
-Ой...
Ты даже помереть-то по-человечески
и то не можешь.
Может все-таки, гроб закажем, а?
В ящике, батюшка, в ящике.
Завещание мое такое.
-Аминь.
-Вот что ты за человек такой, а?
Ты даже помереть без выкрутасов не можешь!
Все люди, как люди, в гробах лежат...
Даже почтенных Оптинских старцев,
и тех в гробах хоронили!
А этот?
Ты посмотри, дайте ему ящик с канатами. А?
Нет, ты понимаешь, что это гордыня,
отец Анатолий. Гордыня это, пойми!
Гордыня, понимаешь?!
Гордыня!
Да ты ж меня любишь, отец Иоф?
Правда?
Любишь?
Я тебя терпеть не могу, старый хрыч.
А ты вот