Работают в Афинах.
В первый раз сегодня ум их в действии: они
Неопытную память нагрузили
В день вашего супружества пиесой.
- И мы ее услышим.
- Государь! Поверьте мне, она вас недостойна.
Я слышал всю пьесу до конца:
Пустейшая,
пьеса!
Но, может быть, приятно будет вам
Намеренье ценой усилий тяжких
Вам услужить.
Пьесу мы услышим.
Я никогда не оттолкну услуг,
Предложенных и ревностно, и просто.
Поди, зови сюда скорей актеров.
Я не люблю смотреть, что слишком дурно,
И видеть, как усердье погибает
В усилиях напрасных.
Милый друг,
Ты этого, поверь мне, не увидишь.
- Он говорит, что ничего они
Представить нам порядочно не могут.
- Тем будем мы любезнее с тобой,
Благодаря их даже за дурное.
Ошибки их забавой будут нам.
Коль бедное старание бессильно,
То чистое усердье выкупает
Невольный неуспех.
Случалось часто,
Когда я путешествовал, меня
Сановники приветствовать хотели готовыми речами.
Они бледнеть и трясться начинали,
Мешалися среди начатой фразы,
Немел от страха опытный язык -
И, наконец, они вдруг умолкали,
Приветствие свое не досказав.
Но, милая, поверишь ли, что в их
Молчании приветствие я видел,
И в скромности пугливого усердья
Я более, поверь мне, находил,
Чем в языке болтливом смельчака
И в дерзком красноречье.
Признаюся, что, по моим понятиям, любовь,
При языке простом чистосердечья,
Всегда сильнее сердцу говорит.
Когда угодно будет, государь, -
Пролог готов.
Пускай войдет.
Коль не удастся нам пьеса, мы желали,
Чтоб знали вы, что мы не с тем пришли сюда,
Чтоб нам не удалось; мы вот чего искали:
Вам предложить свои услуги, господа;
Вот...
Вот нашего конца вернейшее начало.
Вам угодить вполне, не зная ничего,
Не смели думать мы, одно нас здесь собрало –
Вас позабавить всех;
мы здесь не для того,
Чтоб вы раскаялись,
В чем будет именно пьеса заключаться
И что вы будете, конечно, скоро знать!
Что видите вы здесь, быть может, вас дивит,
Достойны зрители! Дивитеся себе,
Пока вам истина всего не объяснит.
Сей человек - Пирам, коль вам угодно знать,
Сия красавица есть госпожа Фисбе,
А сей, с известкою,
здесь стену представляет,
Любовников моих в разлуке заставляет.
По милости ее, бедняжечки с трудом,
Лишь шепотом сквозь щель, беседуют порою.
Вот этот - с фонарем, с собакой и с кустом, -
Представит лунный свет.
Я вам теперь открою,
Что Фисби и Пирам у Ниновой могилы
Решилися сойтись, когда
взойдет луна,
Как сей ужасный зверь - львом Бог его назвал -
Спугнул прекрасную иль просто испугал.
И вот, когда она в испуге убегала,
Накидочка с ее лилейных плеч упала.
Тогда презренный зверь накидочку схватил
И в ярости ее он кровью обагрил.
Потом пришел Пирам,
прекрасный и высокий,
Накидочку Фисби погибшей он нашел,
И дерзким острием он, в горести жестокой,
Кипящу грудь свою, рыдая, проколол.
Тогда опять Фисби на сцену прибегает
И, выхватив кинжал, себя им поражает.
А остальное все в подробном разговоре
Расскажет вам сей лев и светлая луна,
Чета любовников и страшная стена,
При вашем собственном и благосклонном взоре!
В сей интермедии случилося, что я,
Я - Рыло прозвищем - разыгрываю стену;
Но знайте, господа, стена такая я,
Что есть во мне дыра иль щель дыре в замену,
Дабы любовники, Пирам наш и Фисби,
Могли сквозь эту щель благодаря судьбе
Хоть часто, но тайком, шептаться меж собою.
А этот камешек с известкой распускною
Доказывает вам, что точно я стена.
Сомненья в этом нет?
А вот и щель видна.
Немножко в бок она, но сквозь нее, о диво,
Любовники не раз шептались боязливо.
О ночь ужасная! О черная, о ночь!
О ночь, которая везде, где нету дня!
О ночь, о ночь!
Увы, увы, увы!
Боюсь я, что Фисби забыла про меня.
А ты, а ты, стена, о милая стена!
Между моею и землей ее отца
Стоящая стена, о милая стена!
Приветна будь, стена, Пираму до конца
И покажи мне щель, дабы я сквозь нее
Мог увидать, хоть вскользь, сокровище мое.
Благодарю тебя, приветная стена!
Да сохранит тебя Зевес от поврежденья!
Но что я вижу? О, Фисби мне не видна!
Ты,