них стал самим собой. Я чувствовал себя защищённым, как рыцарь в латах. Но это лишь сорочка и пиджак! Я был потрясён. На лейбле надпись «Йоджи Ямамото». Кто он? Какой секрет раскрыл Ямамото? В чём дело, в выкройке или ткани? Ни то ни другое не объясняло моего чувства. Оно шло из далека. Из глубин. Оно шло из прошлого. Пиджак напомнил о детстве и отце, словно мои воспоминания вшили или даже вплели нитью в ткань. Он передавал это чувство, и лучше всех слов выражал понятие «отец». Что Ямамото знал о нас? Я поехал к нему в Токио. Когда создаёшь одежду, в первую очередь, нужно думать о людях. Я очень люблю знакомиться с людьми, разговаривать с ними. Это интересует меня больше всего на свете. О чём они думают? Чем занимаются? Как проживают свою жизнь? После такого разговора уже можно думать о фасоне. Думать о моде. О крое и о материале. Возможно, я так это воспринимаю, потому что занимаюсь этим уже пятнадцать лет. Можно сказать, я уже выразил себя, уже спел свою песню. Люблю ли я людей, если да, то как? Сейчас мне начали нравиться людские слабости и ошибки. Мне кажется, в них и выражается сущность человека. Но я живу и работаю, чтобы что-то сказать. Я хочу донести до людей вполне конкретные вещи. Люблю ли я этих людей? Не знаю. Наверное, я просто не хочу нести за них ответственность. Конечно, если человек хочет что-то выразить, то он стремится к тому, чтобы его поняли. Но иногда мне всё равно, поймут меня или нет. Токийский офис Йоджи забит фотографиями и репродукциями. Ими увешаны стены, завален стол, а полки ломятся от фотоальбомов. Среди них я обнаружил книгу, которую знал и ценил, как он. «Люди двадцатого века» Августа Зандера. На фотографиях меня интересуют в первую очередь лица. По ним зачастую понятно, как человек жил. Какая у него профессия. Говорящие лица. Я любуюсь этими лицами. И этой одеждой. А сегодня, глядя на прохожих в городе, я редко могу угадать их профессию. Все выглядят одинаково. В те времена по человеку было видно, какая у него профессия. Своего рода визитная карточка. Их лица были визитными карточками. Когда я смотрю на эти лица... И одежда тоже? Да, и одежда. Она чётко указывает на профессию. И образ жизни человека. Мне это нравится. Сначала я смотрю на лицо и одежду и представляю, кем бы мог быть этот человек. Затем читаю подпись, чтобы проверить свою догадку. Иногда угадываю, иногда нет. В любом случае мне нравится вот так гадать. Мне нравятся эти фотографии. Нравится расположение складок на его сорочке и материал приятный. Думаю, больше всего Йоджи нравится снимок молодого цыгана. Не только из-за его костюма, но и из-за потерянного взгляда его глаз и руки в кармане. Токио очень далеко от Европы. Европейскую одежду здесь начали носить всего сто лет назад. При первой встрече с Йоджи я поразился истории, заключённой в сорочке и пиджаке, но меня поразило воздействие его работ на мою подругу Сольвейг. У неё было несколько костюмов от Ямамото, и, надевая их, она всякий раз менялась. Как будто всякий раз примеряла на себя новую роль в новой пьесе. Когда я поехал в Токио снимать Йоджи в его студии за созданием новой летней коллекции, меня очень интересовало его отношение к женщинам. Когда я задумываю коллекцию, то держу перед глазами образ европейки, а не японки. Ведь у них разные пропорции тела, так что приходится вносить в крой некоторые изменения. Раньше я представлял себе только пропорции японских женщин, которые сильно отличаются от пропорций европеек. Сейчас я поступаю так. Создаю платья в соответствии с европейскими пропорциями, а когда коллекция готова, переделываю её под японские пропорции. Она должна подходить японкам для внутреннего рынка. Десять лет назад я поступал в точности наоборот. Но ведь японки и европейки отличаются не только пропорциями. У них разный мир чувств. Да, согласен. Конечно, парижанка проводит день иначе, чем японка. Возможно, она ------------------------------ Читайте также: - текст День мертвецов - текст Туз в рукаве - текст Рот на замок! - текст Боб Фанк - текст Катакомбы |