а тогда
у меня их были сотни и сотни,
ну, их и сейчас не меньше,
и я не нашел ни одного, который бы
подходил бы к моему отвращению и скуке от статьи.
И наконец я дошел до самого низа,
и нашел Dingbats,
который, конечно, сейчас называется Zapf Dingbats,
так что он был последним в прямом смысле.
И я подумал: " Ну, такая скучная статья,
которую не стоит читать,
а почему бы не сделать ее на Zapf Dingbats?"
Это шрифт. Так что я сделал статью на Dingbats,
это настоящий шрифт, можно выдвинуть его
на первый план и сделать Гельветикой или типа того
и можно будет читать,
но оно того не стоит, потому что
не очень хорошо написано.
Не путайте разборчивость с коммуникацией.
Если что-то разборчиво написано, это
еще не значит, что оно о чем-то расскажет.
И, что более важно, это не значит, что
оно расскажет то, что нужно.
И наоборот, что-то, что в начале
сложно прочесть,
может нести совершенно иное послание,
которое эффективно работает
там, где употребляется,
и оно может потребовать от читателя немного
больше времени или участия.
Но это гораздо эффективнее, чем
преподносить очень важное сообщение
в соверешенно скучной и неинтересной форме -
сообщение просто теряется.
Я имею в виду, что вот это
не говорит "накофеиненный"!
Это просто, как привет?
Почему нет?
Ну оно просто весит тут! В нем нет
ничего накофеиненного!
В этом нет ничего "внебрачного".
Тут нет "солнечного света".
Нет веселья, нет веселой детской площадки.
А где взрыв?
Это могло бы быть первым свиданием.
Вот это уже ближе,
эти автобусы немного скучные.
Существует очень тонкая грань между
простым, понятным и ярким, и
простым, понятным и скучным.
Тогда был подъем направления,
которое называли грандж,
и это направление на 2, 3, 4, 5 лет
полностью всех захватило
и это направление прошло путь от
мастеров, которые его создали,
до всех, кто уже имел склонность
делать ошибки,
и вдруг осознавал, что они теперь выглядят
хорошо, а не некомпетентно,
как они выглядели раньше.
К концу грандж периода типография
была жутко сломана,
просто какая-то мешанина,
все правила были отброшены,
никакого движения вперед,
и все, что те дизайнеры конца 90х
могли сделать, было вернуться назад
вернуться к более раннему стилю дизайна,
но с новой теоретической базой.
Для нас Модернизм имеет более
взрывную сторону.
Думаю, что сам образ модернизма
как чего-то напрямую связанного
с функционализмом и
улитаризмом, появился гораздо позже,
и это что-то вроде позднего модернизма.
Думаю, ранние течения модернизма,
такие как дадаизм, футуризм, сюрреализм,
имели более оппозиционные стороны
и более, как вы это называете,
диалектические стороны, так
как все они были против чего-то.
Я не хочу сказать, что мы
против тех экспериментов,
какие делали люди вроде Дэвида Карсона,
Эмигри, и Фьюз, и Невилль Броди.
Мы думаем, что то, что мы делаем,
это в неком роде расширение таких экспериментов.
Все эти охоты за новыми шрифтами
каждый раз отнимали столько энергии,
и я до сих пор помню, как мы будучи
студентами по-настоящему расстраивались
когда, например, кто-то хотел использовать
определенный шрифт, а потом видел,
что кто-то другой уже его использовал,
и он не мог его использовать,
потому что хотел быть оригинальным.
А с Гельветикой такой проблемы
вообще не существует, потому
что все используют Гельветику.
Многие люди видят, как молодое поколение
дизайнеров использует шрифты,
такие как Гельветика,
поверхностно,
как бы заменяя им стиль.
Мы с этим совершенно не согласны.
Мы все втроем выросли в 70х
в Нидерландах, где в тот момент господстующее
место занимал поздний модернизм.
Например, герб города, где я
родился и вырос, Роттердам,
разработал Уин Крауель,
дизайн марок разработал Крауель,
дизайн телефонного справочника
был разработал Крауелем,
и атлас, который я использвал в
школе, тоже разработал Крауель.
Так что для нас Гельветика была
естественным родным язык,
чем-то по-настоящему естественным.
и не то, чтобы мы...Я