открыты.
- Да, но их чувства закрыты.
Что это она делает?
Она всегда так делает, словно умывает руки.
И все-таки здесь пятно.
Прочь, проклятое пятно! Прочь, говорю!
Один; два; значит, пора.
В аду темно.
Стыдно, милорд, стыдно!
Воин, и вдруг испугался?
Чего нам бояться, не знает ли кто-нибудь, раз
никто не может призвать нашу власть к ответу?
Но кто бы мог подумать,
что в старике так много крови?
Ну и ну!
У Файфского тана была жена;
где она теперь?
Да неужели эти руки никогда не станут чистыми?
Довольно, милорд, довольно: вы все
погубите, если будете так вздрагивать.
Так, так. Вы узнали, чего не следовало.
Она сказала то, чего не следовало,
я уверена в этом.
Все еще держится запах крови:
все благовония Аравии
не надушат эту маленькую руку.
Какой вздох! Сердце тяжко угнетено.
Вымой руки; надень халат;
зачем ты так бледен?
Я повторяю тебе: Банко похоронен,
он не может встать из могилы.
Вот оно что!
Ложись, ложись;
идем, идем, идем,
идем, дай мне руку;
что сделано, того не переделать;
ложись, ложись, ложись.
Ей нужен бы священник, а не врач.
Прости нас, Боже! Вы за ней смотрите;
припрячьте все, что может ей быть вредным,
и будьте зорки. Ну, покойной ночи.
...Покойной ночи, доктор.
...Что, доктор, как больная?
Она не так больна, мой государь,
как потревожена толпой видений,
- томящих душу.
- Вылечи ее.
Ты можешь исцелить болящий разум,
из памяти с корнями вырвать скорбь,
стереть в мозгу начертанную смуту
и сладостным каким-нибудь дурманом
- очистить грудь от пагубного груза,
давящего на сердце? - Здесь больной
лишь сам себе находит врачеванье.
Так брось лекарства псам, мне их не надо.
Впредь не докладывать. Пусть все бегут.
Пока Бирнамский лес не вышел в бой
на Дунсинан, я тверд. Что мне Малькольм?
Иль он рожден не женщиной?
...Мне духи,
которым все раскрыто, возвестили:
"Будь смел, МакБет. Тебя не одолеет
рожденный женщиной". Ну что ж, бегите,
дурные таны, к английским гулякам!
Я знаю, край наш угнетен ярмом;
там кровь и слезы; что ни день, то рана
зияет новая.
...что ни утро, вновь - вдовий стон,
вновь - крик сирот, вновь скорби
бьют небо по лицу, и слышен отзвук,
как если б твердь с Шотландией страдала.
...Кто идет?
Земляк. Но кто такой - не узнаю.
Привет, любезный родич!
Приветствую тебя!
- Шотландия на месте?
- Бедный край,
себя узнать страшащийся! Не матерь
шотландцам, а могила...
...В чем последнее несчастье?
Что миг, то бедствие. - Благополучна ль
моя жена? - Вполне. - А дети? - Тоже.
- Тиран еще не нарушал их мира?
- Они вкушают безмятежный мир.
- Не будь так скуп на речи. Как дела?
- ...В Шотландии ваш взор
создаст бойцов, подвигнет женщин к битве,
чтоб сбросить горе. - Пусть воспрянут духом:
мы движемся туда. Король Эдвард
шлет Сиварда и десять тысяч войска.
В крещеном мире нет бойца маститей
и опытней. --
...Когда б я мог ответить
такой же доброй вестью! Речь мою
я был бы рад провыть в пустынный воздух,
ничей не тронув слух. - О чем она?
- ...Или это - горе одной груди?
- ...в главнейшей части оно твое.
... - Когда оно - мое,
не прячь его, вручи мне поскорее.
Твой замок взят. Жена твоя и дети
убиты зверски.
...Святое небо!
Нет, друг, не надвигай на брови шапку;
пусть боль кричит; от шепота тоски
больное сердце бьется на куски.
- И дети тоже? - И жена, и дети,
и слуги, все. - И я далек оттуда!
- Жену убили тоже? - Да.
- Утешься:
- лекарством будет месть, и мы излечим
смертельное страданье. - Он бездетен...
Все крошечки мои? Все, ты сказал?
О адский коршун! Все?
Как, всех моих цыпляток, вместе с маткой,
- одним броском?
- Взвесь это все как муж. - Да; но я должен
все это и почувствовать как муж;
я не могу не помнить о былом,
о самом драгоценном. Как! И небо
не заступилось? Грешный раб МакДуф,
их всех убили за тебя! Ничтожный!
То не по их вине, а по моей
их истребили. Да почиют в мире!
На этом наточи свой меч. Дай скорби
стать злобой. Не тупи, разгневай сердце.
..