Отлично, Нишель, отличное интервью, спасибо огромное». Я уже собирался заканчивать, интервью было для книги, которую я писал. А она говорит: «Подожди минутку, ты разве не хочешь узнать, как мы тебя ненавидим?» – Она так и сказала? – Да, она так и сказала: «Подожди минутку, ты разве не хочешь узнать, как мы тебя ненавидим?» Чего-чего? Это вообще к чему? Потом я снова включил диктофон, и она сказала: «Ну, потому что ты не делал этого, не делал того, никогда с нами не разговаривал на съемочной площадке». Это было для меня чем-то нелепым. Совершеннейшей нелепицей. И так по-детски. – Как ты думаешь, почему так? – Понятия не имею. Я надеялся, ты знаешь. – У меня был инцидент с одним из актеров. Однажды мы снимали один фильм. Я закончил вечерние съемки, снял грим и шел по стоянке к машине, уже было темно. Передо мной шел этот актер, гораздо медленнее меня, и, когда я его обогнал, то сказал: «Спокойной ночи, имярек». А он не ответил. Вообще не ответил. Странно как-то. Я пошел дальше, сел в машину. На следующий день собралась небольшая группа, и я сказал ему: «Я вчера тебе пожелал спокойной ночи, а ты не ответил». Он говорит: «Ты хочешь узнать, почему?» Я подумал: «Не уверен, что хочу». Смысл в том, если, конечно, он тут вообще есть, что существуют неизвестные, неожиданные и… тайные, скрытые обиды, которые постепенно накапливаются. – Я пытался объяснить себе это именно так. Ты, ДеФорест [Келли] и я, мы втроем были там каждый день. – Да. – Мы работали целыми днями, возвращались на следующий день, мы втроем действительно были друзьями, на самом деле друзьями, почти все время, за редкими исключениями. Другие актеры приходили не каждый день, например, раз в неделю или того меньше. – Верно. – Сериал закончился, и все были довольны, по крайней мере, насколько я знаю. Затем начались конвенции, и актеры начали ходить на них. Публика рукоплескала им стоя. И постепенно, как мне кажется, члены команды начали считать себя исполнителями главных ролей и больше не хотели находиться в тени. – Интересно. – И их восприятие реальности изменилось. – Так ты думаешь, что это произошло апостериори, после съемок сериала? – Я так и не понял... Я ничего об этом не слышал. Я всегда думал только о том, как это здорово… Когда я встречался с ними после сериала, мы тогда часто встречались, я не чувствовал никакой отчужденности. – В определенной степени напоминает ситуацию из «Расёмон». На съемках что-то происходит, люди относятся к этому очень эмоционально. Карьера… мечты либо исполняются, либо разбиваются, иногда и то, и другое вместе. И ты можешь спросить двух-трех людей, которые это видели: «Что ты там заметил?» Один скажет: «О, отличные товарищеские отношения». Другой: «О Господи, такое ужасное напряжение…» Ну, что-то в этом роде. Это действительно очень сложно понять – откуда берутся все эти обиды, имеют ли они какую-то почву под собой, возникают ли из придуманных или реальных отношений. – Потому что происшествия, о которых читал я и которые стали причиной обиды на меня, были настолько пустяковыми! Ну, может, такое действительно было, но как это могло на что-то повлиять? – Да, я понимаю. Трудно в таком разобраться. – Да. Я никогда на самом деле не понимал, где они… Может быть, по этой причине они и обижались. – Не знаю. Возможно. – Я никогда толком не понимал, что именно их беспокоит. – Людям нравится считать, что группа исполнителей, какой были мы, работающая вместе подобно семье, группа людей, которая вместе справляется со сложными задачами, действительно обладает чувством товарищества, особой «химией», и они постоянно ходят вместе на пикники. – Я испытывал к ним только добрые чувства. И чем дольше я их знал, тем сильнее становились эти чувства. Так что меня озадачивает… – То есть, ты относишься к ним по-доброму? – Да, в определенной степени. Добрые отношения… – Не то, чтобы личные, но… – Да, именно. К образу, к тому, что
------------------------------ Читайте также: - текст Школа детективов Кью - текст Побеждая Лондон - текст Рапа Нуи - текст Девушка из воды - текст Строго по правилам |