нет?
Не могу сказать, Ирина.
Это мой большой секрет.
Ради счастья, ради нашего,
Если хочешь ты его.
Ни о чем меня не спрашивай,
Не выспрашивай ничего.
Ради счастья, ради нашего,
Если мы хотим его.
Ни о чем меня не расспрашивай,
Не выведывай ничего.
Зубками, зубками.
Стой. Стрелять буду.
Стой, говорю.
-Это ты мне говоришь?
-А то кому, ну не себе же.
А я, дурной, бегу.
Мне ж удобней самому постоять.
-Что тебе. Сыночек, надобно?
-Давай коня.
Коня? А где ж я его возьму,
когда у меня и половины нет?
-Нету?
-Нет.
-Тогда, скидай сапоги.
-Сапоги?
Скидай, говорю.
А они у меня худые, каши просят.
А вот в хате моей другая пара
сапог лежит, новенькие.
Я их тебе сейчас принесу.
Куда? Скидывай сапоги.
Не то, раз - и вдрызг... Ферштейн?
Ну, ладно, так бы сразу и сказал,
а кричать тут не к чему.
-Считаю до трех: айн...
-Убери свою цуколку.-Цвей...
На, сынок, носи на здоровье.
Они тебе малы.
В самый раз. Это я для них большой.
Хорошие сапоги.
Руки вверх. Власть переменилась.
Скидывай сапоги.
Как же я сниму сапоги,
если руки вверх?
-Скидывай. А то убью. Раз.
-Не убьешь.
-Ей Богу, убью. Два.
-Не убьешь.
-Почему?
-А она у меня незаряженная.
И правда. Ловкий ты парень.
Ты кто ж такой?
-Яшка.
-Просто Яшка?
Не просто. А Яшка-артиллерист.
Третий правый ездовой,
разворот налево.
Батарея, к бою. Трубка, пятнадцать,
прицел - сто двадцать.
Батарея, огонь. Бац, бац - мимо.
Двигаюсь с австрийского плена
на хаузе.
-Чего?
-Домой.
-Отпустили?
-Сбежал.
-И давно идешь?
-Нет, года полтора.
И босой?
Нет. Это с меня сегодня утром
какой-то бандит снял.
Бандит. А сам?
С тебя честный человек снял,
а с меня - бандит.
Мне от этого не легче.
-Где ж твой дом?
-Уже недалеко. В Янковке.
-Это за горой?
-Да, в долине.
Там садочки над озером.
А в садочках груши растут.
А на грушах вот такие груши.
А за садочками - речка,
а через речку - мосток.
Да? В нем двух досок не хватает?
А вы там бывали?
-Я тебя где-то видел.
-И я тебя где-то видел.
Это не ты за купающимися
девками подглядывал?
А они тебя за это вываляли
голым в крапиве.
-За мельницей?
-Да.
-Где обрыв?
-Да.
Нет, не я.
А это не вы ехали через Янковку
на арбе с сеном и заснули.
А у вас тем временем волов увели?
-Волы серые?
-Ага.
-Один с пятном.
-Нет, это не я.
-Врешь.
-Не я.
А это не ты, когда
на германскую войну шел.
С моста пьяный в воду свалился,
и бабы вытаскивали?
-Я.
-Земляки.
Знаешь что, пойдем ко мне домой. Я
тебе сапоги размером побольше дам.
Интересно, как там в Янковке?
Все ли тихо?
Я чего шуметь, когда твою Янковку
Врангель спалил дотла.
Вот гады.
-Куда ж мне теперь?
-Что некуда?
Стой. Ты грамотный?
-Кто, я?
-Да.
Да, я всей батарее писал
любовные письма.
Ваши трехдюймовые глазки путем
меткого попадания в мое сердце...
-Словом, бац, бац - и мимо.
-Хорошо. Будешь у меня писарчуком.
Да вы что?
Артиллерист - писарчуком?
-Ну, помощником.
-А у помощника много работы?
-Много.
-Не могу.
Почему?
Слаб здоровьем.
Помощником не могу.
Мне бы такую работу,
чтобы поменьше работы.
-Начальником могу.
-Каким же начальником?
А мне все равно.
Ну, хотя бы гарнизона.
Да каким же гарнизоном?
У нас одни бабы да девки,
правда, боевые.
А говорите, нету.
Значит, был бы начальник.
Ну, хорошо, будешь начальником,
но и писарчуком.
-По совместительству могу. Идет?
-Идет.
-Бац, бац...Ферштейн?
-А как же?
Будем здоровы, Яков Александрович.
Я так рада, так рада,
что вы к нам прибыли.
Будет теперь
моему Нечипору подмога.
А то у нас одни только бабы.
А бабы сами знаете, какой народ.
Например, Трындычиха.
Трындычиха, когда в сердцах,
Бог знает, что натворить может.
У Трындычихи характер такой,
если Трындычиху зацепить.
-То с Трындычихой сладу не будет...
-По-по-по-по-по...
Не спеши.
О, вот так всегда.
И слова не даст сказать.
Кушайте, Яков Александрович.
Я интересуюсь, Гарпина...
Простите, Гарпина... До...
-Дормидонтовна.
-До-ре-ми-донтовна.
Я интересуюсь,
у вас