Это Париж.
А это американец,
который живет в Париже.
Меня зовут Джерри Маллиган.
И я бывший солдат.
Когда в 1945-м мои командиры
сказали мне "Свободен!",
я решил остаться тут.
И я скажу вам - почему.
Я - художник.
И всю жизнь мечтал им быть.
Для любого художника есть лишь одно место,
где он может жить, учиться
и обретать вдохновение, -
это город по имени Париж.
Что тут объяснять!
Не случайно, художники всего мира
съезжаются сюда, как в родной дом.
Если не можешь рисовать в Париже,
бросай это дело и женись на дочке босса.
Мы на Левом берегу.
Тут я обитаю.
Это моя улица.
Мне хватило пары лет,
чтобы познакомиться тут
практически со всеми.
Более приятных людей
я не встречал нигде.
Родные мне твердили,
что у меня нет таланта.
Возможно, тут говорят то же самое.
но по-французски это звучит
не так обидно.
Вот здесь я живу.
Нет, не здесь.
Этажом выше.
Джерри!
Это три моих приятеля.
Этьен, Морис и Жак.
Они считают меня своим, потому что
я даю им американскую жвачку.
У меня много хороших друзей в Париже.
Много очень хороших друзей.
И я один из них.
Меня зовут Адам Кук.
Я пианист, который
готовит концерт.
Это означает, что у меня нет работы,
но звучит не так грубо.
Я живу вместе
с этим молодым Рембрандтом.
Это не я.
Он слишком счастлив.
Я тут живу на стипендию.
В прошлом году я победил
на одном конкурсе,
и они дали мне грант на учебу.
Это уже мой восьмой грант.
Но знаете что?
Я тоскую по дому.
Не в этом дело, но я чувствую себя
постаревшим вундеркиндом.
Однажды я плюнул на все
и пошел зарабатывать на жизнь.
Я быстро это бросил, потому что
оказалось, что мне это нравится.
Я не хочу становиться
рабом своих пристрастий.
Уверяю вас, я не в восторге
от своего лица.
Но оно прекрасно скрывает
полное отсутствие характера.
Мне нравится Париж.
Здесь трудно натолкнуться
на друзей детства.
Хотя ничего против них я никогда не имел.
Странно, но здесь я однажды
завел друга. Я работал у него.
Его звали Анри Борель.
Это, знаете ли,
звезда французских мюзик-холлов.
Помните его?
Ну уж я-то помню,
потому что это я сам.
Адам был прекрасным аккомпаниатором.
Надеюсь, мы с ним не расстанемся.
Ах, эти старинные кварталы!
Видите?
Меня все узнают.
Я не так уж сильно изменился.
Они же все меня знали столько лет!..
А теперь...
Поймите меня правильно.
Дело не в том, что я постарел.
Я совсем не стар!
Мне, в конце концов, всего лишь...
Ну не важно.
Нет, это не я.
Я не настолько молод.
Скажем так:
я достаточно созрел, чтобы
чувствовать себя молодым.
Понятно?
- Джордж!
- Анри Борель!
- Ну как ты?
- Все замечательно! А ты?
- Анри!
- Матильда!
Адам?
Ты пел это на тон выше.
Теперь я уже большой мальчик.
Голос изменился.
- Мне подняться?
- Нет, я спущусь.
Эй, Джордж, приготовь нам кофе!
Анри, я сделаю тебе
"омлет с конфитюром"!
Осторожней с засосами.
Ты испортишь мне прическу.
Ты великолепно выглядишь.
Как ты этого добиваешься?
Делаешь инъекции?
Есть средства получше.
Я слышал, твое шоу имеет успех.
Естественно.
- Когда ты его запустил?
- Еще в марте.
Я звонил тебе,
но мне никто не ответил.
Я бы позвонил еще, но боялся,
что ты можешь ответить.
Март? Меня тогда в Париже не было.
Мы с Лизой навещали друзей
в Жуан-ле-Пэн.
- Кофе, пожалуйста.
- Над чем сейчас работаешь?
- Все тот же концерт.
- Когда его выдашь?
Когда не смогу придумать
причину его не выдавать.
Кофе, пожалуйста.
Недавно я брал Лизу с собой
на концерт Вайнгартена.
Она была впервые на концерте,
так потом у нее два дня глаза горели.
Почему ты не повел ее к окулисту?
Кстати, кто такая Лиза?
Ты уже дважды назвал это имя.
Адам, я очень счастлив.
Я покажу тебе ее фотографию.
- Ты женат?
- Нет еще.
Жаль. Очень жаль.
- Очень симпатичная.
- Она дочь Жака Бувье.
Жака Бувье?
Мой кофе.
Бедный Жак.
Он участвовал в Сопротивлении.
Я опекал Лизу в течение всей оккупации.
Она жила в моем доме.
В твоем доме?
Возмутительно, но благородно.
Она была тогда маленькой девочкой.