Проходите.
Это место будет называться У ортихендж.
Нет. Никакой это не хендж,
это просто каменный круг.
В Стоунхендже еще камни сверху.
Ты знал это?
Стоунхендж был центром духовности.
И политической вехой,
когда провозгласили,
что эта земля принадлежит
этому народу.
Она была куплена и подарена народу
столетия назад,
не говоря уже о том, что все здесь было
построено народом тысячи лет назад.
Когда фестивали Гластонберри и Стоунхендж
проходили одновременно,
между ними была некоторая конкуренция.
Те, что победнее - сброд с собаками,
большими грузовиками и всем таким прочим -
в основном ездили в Стоунхендж,
потому что он был бесплатный.
И, в некотором смысле,
это было хорошо для Майкла.
Посторонним вход воспрещен
В 80-х все сильно изменилось.
Странникам стало очень тяжело в обществе.
Их стало гораздо больше, потому что
стало гораздо больше бездомных.
И гораздо больше безработных.
Наиболее благоразумные из них
предпочли жить в грузовиках,
а не в картонных коробках
под мостами в Лондоне.
Вся контркультура
рассматривалась сторонниками Тетчер,
как часть ''внутреннего врага'',
так же, как и шахтеры, и пацифисты.
И все они между собой пересекались.
В 1982-м группа демонстрантов
отправилась из Стоунхенджа
на базу Гринам Коммон.
Повалили несколько десятков метров
ограждения.
Властям это не понравилось.
И люди, которые составляли ядро
процессии, были избиты полицией.
Это было на поле Бинфилд в Стоунхендж,
в 1985-м.
У меня здесь дети.
Вам некуда бежать.
Отпустите меня!
Кто-нибудь помогите!
Оставайся на месте, парень?
На землю! На землю!
Отпусти! Нет!
Не спорить!
Раздвиньте ноги.
Я ничего не делал.
Мне разбили окна,
били меня по голове дубинками.
Били меня, когда я уже был на земле.
Посмотрите, что они с нами делают.
Когда нам пришлось уйти из Стоунхенджа,
нам некуда было деваться.
Мы смогли добраться до Гластонберри.
У нас были такие проблемы с властями,
что, в конце концов, мы пришли к Майклу
на ферму и рассказали ему,
что оказались в очень сложном положении.
И попросили остановиться на несколько дней.
И, благослови его Бог,
он позволил нам остаться.
Немногие способны на такую доброту
и такую помощь, как это сделал он.
Ведь ему совершенно необязательно
было это делать.
Да, я предоставил им место, и мы дали им
пищу, телефон, одеяла и прочие вещи.
Можно сказать, что у них был
статус беженцев.
Совет потребовал, что бы их там не было.
Никого, кроме женщин и детей.
Так что нам пришлось инсценировать исход.
То есть все мужчины покинули территорию
и отправились на побережье Сомерсет,
а потом возвращались маленькими группами.
Так что власти думали, что они уехали,
когда на самом деле все были здесь.
Это были отцы детей,
и они должны были быть
со своими семьями.
Нам приходилось играть во
всевозможные игры с властями,
чтобы фестиваль был успешен.
- Тебя, часом, не Брайан зовут.
- Нет, приятель, я не Брайан.
Мы хотим тусить.
Да, просто так. Хотим жить.
Мы не хотим оправдываться лишь для того,
чтобы сделать кому-то приятно,
говорить приятные вещи
и подлизываться к чьему-то эго
лишь потому, что ваше лицо подходит.
Нам не надо этого всего.
Мы хотим равенства.
Мы хотим свободы
Хотим быть собой и все тут.
Мутируй или умри.
Прошло уже 20 лет с нашего
первого приезда в Гластонберри.
Мы просто подумали, что если
мы не можем ездить в Стоунхендж,
мы устроим Стоунхендж в другом месте.
Так что мы построили Стоунхендж
из старых машин.
Майкл впустил странников через черный ход,
но он знал, что он делал.
Мы устроили безумный барабанный
марафон в ночь солнцестояния.
Тысячи людей буквально
вбили наши скульптуры в землю.
Это длилось всю ночь до рассвета,
как какой-то неостановимый ритм зомби.
В некотором смысле это дало нам,
странникам, возможность гордиться собой.
Ведь мы сделали самое
захватывающее действо на фестивале.
На этом мы закончим.
Ты знаешь, от тебя одни проблемы.
Это ты так сказал.
Все с нами в порядке.
Слушай, на вас ни хрена