Первое творческое
Опять зима.
Эта история случилась очень давно.
Что-то помню я сам,
многое рассказал отец.
Я начинаю забывать ее.
Лишь изредка, когда
пишу или читаю,
или когда, как сегодня,
не работается,
вдруг ни с того ни с сего
припоминается мне звук
моих детских шагов
в длинном коридоре
нашей квартиры, тот запах папирос
"Блюминг", которые курил Лапшин.
Наша тогдашняя жизнь,
возможно, покажется вам бедной.
Улицы тогдашнего
нашего Унчанска,
в большинстве
кривые и деревянные,
продувались ледяными
ветрами. Это так.
При том мы всё умели, всё могли,
всё нам было по плечу.
Всё вместе, все вместе, понимаете?
Новая арка в парке.
Я, Лапшин, отец, Окошкин
ходят не по прямой,
а через парк, где эта самая арка.
Новый пароход на линии -
весь город на набережной.
Пристани красить?
Опять все, весь класс,
вся школа, позор, кто не явился.
Пристани в цветах, вынесли
знамена, мы стоим под знаменами.
Мы жили далеко, на краю страны.
Все равно, да.
Это мой внук. Хороший мальчик.
История, о которой
пойдет речь, печальна.
Я не буду упускать мелочей.
Память услужливо выхватывает
лица, обрывки фраз,
забытые, ушедшие.
Пусть они останутся.
Это мое объяснение
в любви к людям,
рядом с которыми
прошло мое детство.
В пяти минутах ходьбы отсюда.
И полвека тому назад.
Мальчик: Тра-ля-ля.
Мальчик: Алло, это седьмой?
Это я. Мне девять лет.
Алло, это седьмой?
Позовите, пожалуйста...
Позовите, пожалуйста... А?
- Клаву. Клаву из весовой.
- Клаву из весовой. Кто говорит?
Ты, Окошкин, ешь пирог с грибами,
а не то я действительно того.
Отец.
- Радио выключи.
- Провожу мессершмитт!
Начфин управления Джатиев
и уполномоченный Точилин
показывают номер
самодеятельности
"Итальянский летчик-фашист в
Абиссинии, или Коричневая чума".
Такие номера были особенно
популярны тогда, в 35-м.
Гулкая, обшарпанная, без гардин,
милая моему сердцу
наша служебная квартира,
где мы с отцом занимали
комнату через кухню.
Всех передавлю!
Всех перестреляю!
Во зверь, а!
Извиняюсь, я занят.
Ну что тебе?
Залихорадило!
Так и знал.
А что делать? Ну что?
Рву кольцо!
Вот так, вот так.
- Дуча?
- Йа-йа!
Вонючая.
- Во зверь, а!
- Спасибо.
- Художественные артисты получаются.
- Матар амате.
Девяточку мне. Я подобный номер
в городе Гурьев видел.
Дежурный! Машину мне
к дому Лапшина.
Только в музыкальном оформлении.
Ну что я могу сделать, люблю авиацию.
- Вот так.
- Гадом буду, не забуду этот паровоз.
Ихний генеральный штаб как думает?
Ихний генеральный штаб
думает вот как.
В 1606 году польская
армия дошла до Москвы.
Правда, и драпанула
вместе с Владиславом.
- Второй раз Наполеон взял Москву...
- Чики-брики, чемодан увез...
- Ну, дожили.
- Я тут старушку одну лечил.
Чудная старушка.
Всё мыло себе варила земляничное.
Ваше, говорит, кошками пахнет!
Температурила, температурила,
позавчера померла.
- Уже 37 и 7.
- Привет от старушки.
- Вась, а Вась!
- Чего?
- Здорово.
- Чего-то у меня зуб разболелся.
Быть тебе только другом...
А ты в Боржоми
когда-нибудь бывал, брат?
У! Экая прелесть. Горы, воздух!
- А я думал он жирный.
- Жирный...
Обязательно съезди.
Что, действительно
всесоюзная здравница?
- А я, Вань, беспартийный.
- Исключили, что ли?
Почему исключили?
Ничего не исключили.
Я женат на поповской дочке.
Она хорошая женщина? Что делать?
Мне 40 лет. А ты на
поповской дочке женат.
- Ты в каком городе?
- Рыльск.
Видишь. Рыльск!
В этот день, начальнику
уголовного розыска
Ивану Лапшину
исполнилось ровно 40 лет.
Патрикевна испекла
пирог с грибами.
А мы с отцом купили
металлический портсигар,
с теннисными
ракетками на крышке.
Шел снег. Говорили всё
больше о будущей войне.
Стратегия наша не ихняя,
вот о чем они не думают.
А надо бы думать прежде,
чем кидаться.
Тем более сейчас балтийская зона.
Мальчик: Что такое зона?
Я балтийское знаю, а вот зона нет.
А ты вон у папы спроси.
Он тебе расскажет.
Коммутатор? Позовите
Клаву из весовой.
Тебе взвесить что