ошибку:
этот Бейтмен такой идиот...
такой скучный,
безвольный слабак.
Вот если бы ты назвал Брайса
или Макдермотта...
Но в целом шутка отличная.
Извини...
- мне правда пора идти.
- Подожди.
Остановись.
Я сделал все это, Карнс.
Я убил его.
Я Патрик Бейтмен.
Я отрубил Аллену
его чертову башку.
Все мое сообщение -
чистая правда.
Извини.
Мне в самом деле пора идти.
Стой! Ты что, не знаешь, кто я?
Я не Дэвис, я Патрик Бейтмен!
Мы все время
говорим по телефону.
Ты не узнаешь меня?
Ты мой адвокат.
А теперь, Карнс, слушай.
Слушай очень, очень внимательно.
Я убил Пола Аллена...
и получил от этого удовольствие.
Я не могу выражаться яснее.
Но это невозможно.
И это уже совсем не смешно.
Это и не должно быть смешно!
Почему это невозможно?
- Просто невозможно.
- Почему, идиот?
Потому что я дважды обедал
с Полом Алленом в Лондоне...
- десять дней назад.
- Нет, ты...
- не мог с ним обедать.
- Извини, мне нужно идти.
Мы должны найти путь
к сотрудничеству...
при этом внешнюю политику
должен определять один человек.
Думаю, что теперь мы
гораздо лучше понимаем...
что можем достичь большего,
сотрудничая.
В конце концов, про историю
"Иран - контрас" можно сказать:
"Нет худа без добра."
Как он может так лгать?
- Нести такую ахинею?
- Какую ахинею?
Так где мы заказали столик?
Я не голоден, но предпочел бы
заказанный столик.
Как можно так откровенно...
и бессовестно врать?
Некоторые люди
рождаются бессовестными.
Бейтмен! Что ты ржешь?
Просто мне хорошо.
Жизнь прекрасна!
Он строит из себя
безобидного старикашку.
А внутри...
внутри...
То, что внутри,
не имеет значения.
Внутри?
Да, Брайс, мы тебя слушаем.
Что скажешь, Бейтмен?
Неважно.
Какой идиот заказал чистое пиво?
Я хочу виски.
Я перешел все границы.
Я переступил через все
неконтролируемое и безумное...
порочное и злое, что есть во мне,
через все, что я совершил...
и через полное
безразличие к этому.
Теперь меня
постоянно терзает острая боль.
И я не надеюсь,
что другим будет хорошо.
Я даже хочу, чтобы им
было так же больно, как мне.
Всем и каждому.
Но даже если так случится,
очищение не наступит.
Я по-прежнему
остаюсь безнаказанным.
И я не могу познать себя глубже.
Мой рассказ
никого ничему не научит.
Эта исповедь не имеет
никакого значения.