дурак, думал, что ты не помнишь про это письмо. Как же! На то она и память женская, хитрая, хозяйственная: запомнить, на всякий случай, узелок завязать. Вы еще какое-то письмо писали. Вот тля, ну все помнит, все хранит, ну прямо копилка какая-то. И до чего затаилась-то, а? О своем молчит, ни словечка. Боишься, что рыбка сорвется, а? Неужто клюнул, а? Да ну! Старый наш мальчик-то, девственник плешивый. Ведь я думал, что все в тебе погасло, а? Ах ты, тихоня, ты тихоня. Такая тихая на вид... Вот так, шепотком и скажет ему про письмо. Ребята! А что, если он и впрямь узнает про письмо, а? Я ведь тогда утоплюсь в вашем водоеме, а? Ну как бросают нас наши мужья? Если посмотришь, у всех одно и то же. Так, только разница в мелочах. Когда ты от меня ушел, то мне долго не давала покоя одна мысль: о том, как это просто. Ты приходишь домой, пустой письменный стол, два крючка на вешалке пустые, пустая полка, оброненный галстук. Оказывается, можно просто собрать вещи, уложить в чемодан и уйти. И все, но твоя жизнь продолжалась, а моя-то остановилась. Ты ходил на ту же работу, занимался теми же делами, ты говорил, в общем-то, те же слова, только выходил из другого подъезда. А для меня все это потеряло смысл. И работа, и друзья, и телефон - все. И только вот одна мысль о том, как это все просто. Не война, не землетрясение, не смерть - и ничего. А просто ушел человек, которого ты любишь, Но только если любишь. Я цеплялась за тебя, как могла. До белых пальцев, до унижения. И по ковру у Сорокиных каталась, и рукав твой оторвала. Но мне-то было страшно. Я растворилась в тебе без остатка. Тебя не стало, но мне-то показалось, что не стало и меня. Ну, ничего. Вначале умираешь, а потом - ничего. Возьми трубку. Ты что, сам, что ль, не можешь? Димки нет. Хорошо, передам. А кто его спрашивает? Хорек? Хорошо, передам. - Хорек это что, Димкин приятель? - Наверное. Надо же, хорек. Ух ты, я позвоню домой. - Помнишь Фатиму? - Конечно. Знаешь, умерла Фатима. Ну да? Что ты говоришь? В прошлом году. Я заходила на Воротниковский... А где же мои-то? Как же я Светку-то потерял, а? Ну ты скажи? Никого дома нет. Куда ж Светка-то подевалась, а? Чаю хочешь? Я индийский заварила. А? Что? Ну выключи, ну невозможно! Ну, нервов не хватает! - Что? - Ты куда? - Я жду звонка. Звонка? От кого? - Димка должен позвонить. - Ах, Димка... Ну, все в тебе хорошо, но ты извини, но ты давишь, ну прямо, как утюг. Ну проще надо жить-то, проще. Ждешь, да? Готовишься? Предвкушаешь? Я виноват перед тобой, но только не в том, в чем ты меня обвиняешь. Да, я бывал в этом доме и раньше. но мне и в голову никогда не приходило. Я потел на пороге его кабинета. У академика была привычка оттягивать вниз нижнюю губу. Это значило - академик недоволен. Она провисала, словно резинка, продернутая в нее, лопнула. Но многие тогда зависели от этой губы, очень многие. И вдруг - Светка. Единственная дочь, юная, милая. Но как она разобралась во мне. Как она поняла, что я стосковался по размаху, по настоящей работе. Это уж потом пошел шепоток: "Пошел на большой кусок". Да плевал я на них. Плевал, я был чист. Я хотел только одного - работать, работать. И Светка пробуждала во мне то, что ты тихо душила своим деревенским смирением. Ты тянула меня за рукав в какую-то унылую серятину, в будни. Помнишь, когда я уходил от вас, ты закричала: "Димка! Димка - мой!"! Димка с его вечными капризами и гландами был только предлог, а нужен был тебе я! Ты хотела, чтобы я вернулся, остался, приспособился к твоему мелкому шагу фальшивой монашенки, А я был создан для другого. Для другого. И только в этом моя вина перед тобой, только в этом. А ты тормозила и мешала мне, потому что ты не понимала, кто я. Ты не хотела понять, а Светка поняла, оценили, вытянули наверх. Такое не забывается. Весь этот мир, Светка... На острых каблучках, милая, ясная. Теща, выплывающая из ванны с полотенцем ------------------------------ Читайте также: - текст Последний Император - текст Демоны / Demoni - текст Внутренняя империя - текст Пьяный мастер II - текст Дверь в дверь |