Согласен.
Что ж ты делаешь?
У нее мать, сестры.
Порубает всех Гаврила.
- Согласна?
- Согласна.
Дрожи, буржуй,
Настал последний бой,
Против тебя весь
Бедный класс поднялся.
Он улыбнулся, засмеялся,
Все цепи разорвал,
И за свободу бьется,
Как герой.
Ничего, ничего.
Ничего, ничего, ничего,
Сабля, пуля, штыки -
Все равно.
Ты, родимая,
Да ты дождись меня,
И я приду.
Я приду
И тебя обойму,
Если я не погибну
В бою
В тот тяжелый час
За рабочий класс
За всю страну.
Мы победим, стал наш
Весь шар земной,
Разрушим тюрьмы,
Всех врагов разгоним,
Мы наш, мы новый мир
Построим свободного труда,
И заживем
Коммуной мировой.
Ничего, ничего, ничего,
Сабля, пуля, штыки -
Все равно,
Ты, родимая,
Ты дождись меня,
И я приду.
Я приду
И тебя обойму,
Если я не погибну
В бою,
В тот веселый час
За рабочий класс,
За всю страну.
Последний.
Потом хоть кукурузой
заряжай.
Левка, отпустим его?
Да ты что?
Он же не пойдет.
Вы чего?
- Посмотри, что у белых.
- Есть!
Окружены со всех сторон,
болото только.
- Пойдешь с пакетом.
- С каким пакетом?
Пакет необыкновенной
важности.
- Не пойду!
- Пойдешь!
Отдашь первому встречному
красному командиру.
Из нас никто не дойдет.
Прикинешься штатским,
чтобы не узнали.
Давай.
- Давай!
- Не поминайте лихом.
Готов?
Готов!
А я приду к тебе,
Обойму,
Если я не погибну
В бою
В тот тяжелый час
За рабочий класс,
За всю страну!
Стой!
- Пароль?
- Бомба.
- Ответ?
- Борисоглебск.
Проезжай.
Бомба, Борисоглебск.
Стой!
Руки вверх!
Руки!
Считаю до трех:
раз, два...
Ты чего, служивый,
уставы нарушаешь?
Сперва требуется пароль
спросить.
- Пароль?
- Бомба.
Верно.
А я и отзыв знаю.
Хочешь спроси,
а я скажу.
- Давай.
- Борисоглебск.
Верно.
- А где твои погоны?
- Какие погоны?
Так ведь меня
Главнокомандующий
в тыл посылал,
к красным.
С особо важным заданием.
Теперь я обратно иду.
Закурить дай.
Вот так!
Ну, я пошел, служивый.
- А тебе куда?
- В штаб.
- И мне в штаб.
- А тебе зачем?
С важным донесением.
- Покажи.
- Во мне оно.
Очень удобный я
человек.
Если красные сцапают,
пакет есть не придется.
Что хочешь запомню.
Врешь ты все.
Спроси что-нибудь
заковыристое,
даже с иноземными
словами.
Можно.
И эйн, цвейн, дрехт...
Какава.
Амиту гури цуфари
пари дрикер бикер паровоз.
С иноземными можно -
И эйн, цвейн, дрехт, какава.
Амиту гури цуфари
пари дрикер бикер паровоз.
Меня Его превосходительство
полковник Корн
иноземным словом обзывает -
феномен.
Утром рюмку водки дает.
В тебе, говорит, Стригунов,
дар Божий обитает.
Спроси еще что-нибудь.
Аратара пана кана голо
золо воло пело цело паровоз!
Аратара пана кана голо
золо воло пело цело паровоз!
- А где твой штаб?
- На Семеновских хуторах.
А твой?
Так ведь ночью
зарево было.
Кажись, красные спалили
эти хутора.
Не веришь?
Полезай на дерево,
сам увидишь.
- Давай подержу.
- Нет.
- Давай ружье.
- Ладно.
- Ты чего?
- Говори донесение.
Ишь чего захотел!
Считаю до трех.
- Раз...
- Мне нельзя.
Служивый, мне нельзя,
во мне...
Продал ты свой Божий дар
за стопку водки, Феномен.
Но против твоей личности
я ничего не имею.
Не в тебя я стреляю,
а во вредное нашему делу
донесение.
Нет! Нет!
Три!
- А где тот, что бежал?
- Не могу знать!
Напоите лошадей.
Эй, кто там?
Гранату кинуть, что ли?
Крестись, тебе все
чудится.
А я говорю, гранату.
Ваше благородие, красные.
По коням!
Браток! Браток!
- Кто там?
- Помоги, вытащи.
Свои тут, браток!
Становись!
И молись своей
бандитской богоматери.
По поручению революционного
трибунала
дивизии им. Взятия Бастилии
парижскими коммунарами.
Стой!
Стой! Пакет у меня.
Особливо крайней
важности от Чубатова.
От Чубатова?
Красному командиру.
Живи, Бумбарашка,
и помни нас
в счастливом будущем
мирового коммунизма.
- Эта какая такая Бумбарашка?
- Я Бумбарашка.
Чубатов это командир
4-й роты?
- Он самый.
- Молчать!
И не касайся своими
бандитскими словами
геройски погибших
наших товарищей.
А