отдай.
Перстень этот князем дареный.
Белая березынька
Листья ронит в реченьку...
Я рассталась с молодцем,
Ой, болит сердеченько.
В реченьку холодную
Лью слезу горючую
Дума невеселая
Ходит черной тучею.
Не печалься, девица,
за Осиновцем - Крестьяновец,
а за Крестьяновцем и до Карачарова
рукой подать.
Матвей Сбродович!
Будет Калина чем порадовать!
Угостить вином, накормить пирогом.
Сбродович? Матвей?
Не вели, князь, казнить, повели,
князь, слово молвить.
Говори!
На Бузынь-реке за Крестьяновцем
твой богат караван поганые пограбили.
Один я чудом спасся.
Где же Муромец был, куда он глядел?!
Говорил я тебе, на печи с полонянкой
Илейка прохлаждается.
Ратным делом он не заботится.
Отказать от двора Илейке на три года
за его недогляд.
- Без Ильи Киев сиротой останется.
- Как бы он мне не дорог был,
за такой провор бросил бы я его
в погреба глубокие.
Здравствуйте, привратнички,
похвальной службы вам.
Служба нынче выпала нам невеселая.
Не взыщи ты с нас, ведь пускать тебя
в Киев не велено.
Шутишь ты! У меня забота великая.
Я спешу измену из дворца повывести.
Не пускать его во дворец!
Это князем велено.
Твоим умом это сделано!
Соловьиный усмиритель.
О твоей измене подлой Василисой
мне все поведано.
Ты не нужен больше Киеву.
Убирайся прочь!
Погодите же, подговорщики,
загоню я вас в тараканью щель.
- И вешать нам такого, не повесить.
- И казнить такого - не сказнить будет.
Пусть князь с ним расправится!
Не надобен я больше князю,
не надобны мне и его подарочки.
Волочу шубу за один рукав,
а бояр буду волочить за густые кудри.
Жрать да пить во дворце есть кому,
а наедет тугарин, заступиться
за Киев-град будет некому.
- Храбры бояре, пока за рекой тугаре.
- Я измену из дворца повыживу.
Недобро творишь, брателька!
В горячах князь сердит, да отходчивый.
За тобой прислал, на пир зовет.
- Нам не пир дорог, дорога честь молодецкая.
Не ходи, Илья!
Аль ты забыл, Илья, нашу заповедь:
брату младшему слушать старшего?
Знал же князь, кого звать послать.
Не будь ты, Добрынюшка, никого бы
не послушался.
- Зачем ты лук под окном натягивал?
- Хотел стрелить за обиду неправую.
Да ведь не стрелил же!
Твою шубку топтал, приговаривал:
также буду бить, топтать князя Владимира!
- Он вполне говорил!
- Все мы слышали!
Говорил я! Да не совсем так.
Они ложно доносят показания.
- Изменить он хочет Киеву!
- Подбивает на измену лихих людей!
(Голоса): Выходи, Илья, выходи скорее.
Слышь! Они что-то там уже затеяли!
Не на улице, князь, измена затевается,
а в дворце она у тебя затаилася.
- Твоему слову ныне не верю я.
- Куда станем девать изменщика?
В погреб его, на хлеб, на воду.
Пускай там уму-разуму набирается.
Спасибо, князь, за приглашеньице,
и тебе, Добрынюшка, за вразумленьице.
Я думал ты справедливый князь!
Отпусти Илью!
- Похвалялся править Киевом.
- Дело сделано. Увести его!
В погреб его, на хлеб, на воду.
Я бы мог разбросать все по камушку,
да украсы жаль.
Придет час, ты еще мне поклонишься.
Ну ведите же, брюшинники,
подговорщики.
Вы не Муромца обидели,
вы у Русь-земли из рук меч выбили!
Клятву даем: не бывать больше
у князя Владимира, уйдем из Киева.
Творишь ты, князь, неразумное,
отпустил бы Илью, да селом пожаловал.
Сколько он добра для Руси сделал-то!
Ты корми и пои Илью досыта,
он покается.
Выше князя стольного мнит себя,
деревенщина. Никогда он не покается.
Все равно корми, да сытнее сытного!
Голос Владимира:
Все равно корми, да сытнее сытного.
Корми сытнее сытного.
Не кормил, не поил и поить не буду.
Уж давно я извел его голодом.
Батюшка Днепр, в наш Перунов день
донеси мою весть до порогов, к тугарам.
Кто там балует?
Ах ты, злодей треклятый!
Гром тебя порази.
Чудно! Капкан ставил на куницу,
а поймал штаны боярские.
А ведь этот ключ кажись я ковал.
Не тугарин ли злой лихо замышляет?
Так мы ему подсобим.
Вот теперь плыви куда надо тебе,
хоть за семь морей.
Калин-царь, радость великая,
от купцов мною допытано:
Илью Муромца