вежливые становятся
в это время, прямо сил нет.
Часы вчера выкинул, дурак.
- Куда?
- В окно.
Вот за это тебе будет.
А я вот так булавочкой
пристегну, вроде, они здесь.
Часы дешевые.
Ты не расстраивайся.
Ничего безобразного-то не было.
Как, поди, не было?
Трепался, небось.
Вот же гадский язык,
ненавижу себя за это.
Один раз, знаете,
поехал на мельницу,
километров за 50 от нашей деревни.
Смолол.
Выпили, конечно, с мужиками.
И чего мне пришло в голову?
Стал всем доказывать, что я
Герой социалистического труда.
Да ведь как!
Меня на смех, а я в драку.
Как еще живой ушел...
Человек 8 мужиков,
все с такими "чайниками".
Восемь на одного!
Сейчас будет большая станция,
там масса всевозможных газет.
Фу ты, ну ты, лапти гнуты.
Чего?
Ничего, спасибо.
Да мне и богатства этого не надо.
Ребятишек бы выучить, поставить
на ноги, чтобы душа не болела.
А так-то всё есть.
Телевизор, корова, свиньи есть.
Чего же еще?
Я не жалуюсь.
Сколько же земли!
"Ты, батя, говорил, прижми
хвост и сиди дома. Не верно.
Я за эти дни людей повидал больше,
чем за три года нашей жизни.
Наоборот, надо
как можно больше путешествовать.
Едем хорошо, настроение бодрое.
Я по ошибке
схватил купейный билет.
Но зато двигаемся без горюшка.
Сосед с нами оказался
старичок-профессор,
тоже из простонародья,
но башковитый.
Вышел в большие люди.
У него тоже сын Иван.
Можете, говорит,
жить у меня сколько хочете.
На денек остановимся,
посмотрим столицу.
Берегите детей.
Иван".
Раньше государство содерживали
за богобоязненность только.
То грех делать, другое грех делать.
А сейчас я понял,
что всё это глупости были.
Дорогие гости столицы,
приглашаем на экскурсию по Москве.
Побываете на Ленинских горах,
Университет
имени Ломоносова увидите,
Центральный стадион
в Лужниках осмотрим,
на юго-западе,
в новом районе, побываете.
Они же потом дальше едут.
Они едут на курорт, к югу.
Что?
Так почему же две недели?
А почему бы им не пожить в Москве?
У них это не часто бывает.
Пожалуйста, пусть живут.
Только что ты нервничаешь?
Я нисколько.
А вот ты почему нервничаешь?
Зажмурь глаза.
- Зачем?
- Зажмурь.
Маде ин ЮСА.
Это ж надо додуматься!
Дай-ка, я померяю.
Не надо, а то сломаем.
А тут-то!
Иди-ка сюда.
Сядь и сиди.
Не лазай там.
Ты неправильно рассуждаешь.
Культурные люди как делают?
Культурные люди
в чужом доме сядут и сидят.
Ох, какая сладкоежка!
Вот этот возьми.
Зеленый.
Зиновий Ефимович,
пожалуйста, сюда.
Ну-с, как же поживает
деревня-матушка?
А как чувствует себя
город-батюшка?
Что ему делается?
Растет, шумит, строится.
Нет, это еще не рост.
То, что растет, не шумит о себе.
Шумит то,
что громоздится, а не растет.
Вот они, ритмы города.
Ей кофе выпить некогда.
Ритмы...
Ты забываешь простой
и вечный закон жизни.
Тело не упадет,
если сохранит скорость.
И не нам с тобой, старый ворчун...
Понимаешь, к нам
опять из деревни приехали.
Мне придется
по магазинам поводить.
Я думаю, часов в 10.
И что же вы предлагаете?
Я ничего не предлагаю.
Я уже давно ничего не предлагаю.
Попробовал бы я предложить.
Как же им быть, если, конечно,
за них не выдумывать проблему?
Как быть?
На то мог бы ответить хозяин дома.
Да, уж коль на то пошло.
Но, к сожалению, таковых
теперь в домах не водится.
Разве что у них, и то вряд ли.
Вот мы и домострой вспомнили.
Редкая тоска в профессорском-то
доме, не находишь?
Не нахожу.
Нюра, Иван, вы меня
подождите внизу, в скверике.
Я через 10 минут буду.
Выпей хоть кофе-то.
Выпили б кофе.
Иван, я тебя прошу серьезно,
поговори с сельскими людьми.
Это же ведь современная Россия!
В одном Иване вся Россия?
О чем поговорить, о положении
сельского учителя сегодня?
Я об этом больше его знаю.
Знаю, что подавляющее
большинство учителей - женщины.
- Могу назвать цифры.
- Ну, и что?
- Это нехорошо.
- Нехорошо.
То есть, это не то,
что совсем нехорошо.
Желательно, чтобы
педагогов-мужчин было больше.
Не нужно же тебе объяснять,
что для