хочу устроить ему прослушивание.
Вы прослушиваете дома множество
молодых людей, месье Меревилль.
Открывать молодые таланты –
одна из привилегий моей профессии.
Многим моим коллегам
недостаёт любопытства.
Но вас этот порок не коснулся.
Мой этаж.
Приятного вечера, месье Меревилль.
И приятного прослушивания.
Спасибо. И вам доброго вечера.
Меня зовут не Луи.
Я иду, я иду!
Вот и я.
Я сразу же распознал в вас артиста.
Позвольте мне продемонстрировать, как
я воплощаю в жизнь классический типаж.
Видите ли, я великий
актёрский наставник.
Ключ к интерпретации
лежит в понимании подтекста.
Возьмём Федру, к примеру.
Она мучается от неудовлетворённого
инцестуального желания к солнцу.
Что такое инцестуальное желание?
Желание трахнуть кого-нибудь
из собственной семьи.
При чём здесь солнце?
Солнце – это дед Федры.
– Она хочет трахнуть своего деда?
– Да.
Это становится ясно в четвёртом акте,
когда она узнаёт, что Ипполит, смуглый
и солнцеподобный, любит Арикию.
Ярость Федры запускается от воспоминания
о её неутолённой страсти.
К солнцу?
Именно, к солнцу,
которое было отчасти женщиной
и зачало Пасифаю, мать Федры,
путём партеногенеза.
Путём чего?
Партеногенеза.
Это значит заниматься
любовью без траха.
Как улитки.
Улитки не трахаются?
Только сами с собой.
А вы? Можете так?
Я не улитка. Но у меня
есть другие способности.
Смотрите, что я могу благодаря
моему анализу подтекста.
Но будут жить – любя!
Ведь даже в этот миг
мне сознавать ужасно!
Их забавляет гнев
ревнивицы несчастной.
Разлука им грозит,
уже близка беда,
Но все же связаны
их судьбы навсегда…
О нет! И мысль одну
о счастье их любовном
Встречаю с яростью,
со скрежетом зубовным!
Смерть Арикии!..
Смерть!..
Я мужу нашепчу, –
Сестру своих врагов отдаст он палачу.
Ещё опаснее сестра,
чем были братья!
Палима ревностью,
сумею настоять я…
Постой!..
Что говорю? Лишилась я ума?
Ревную! И хочу признаться
в том сама? Тесею?
Расскажу, как при живом я муже
Горю неистовой любовью…
И к кому же?
Где спрятаться?..
Пусть твердь раскроется земная!..
Это конец?
Да.
Разве не волнующе?
Очень волнующе.
По тому, как вы ласкали взглядом
моё тело, я могу сказать,
что у вас непринуждённый взгляд на театр.
– Как вас зовут?
– Оливье.
– Оливье – а дальше?
– Жанмин.
Жанмин – это хорошо.
Оливье – слишком обычно.
Это название дерева.
Дерево не подходит для артиста.
Искусство – это отрицание природы.
Оливер лучше.
По-английски это ничего не значит.
Оливер Жанмин, вы будете великим
актёром и великим режиссёром.
Благодаря вам?
Да, благодаря мне.
Вы начнёте как мой ассистент.
Я вообще способный.
Но секс всё равно стоит 500 франков.
Буржуазное искусство – это искусство лжи.
Глубоко аморальное искусство.
Искусство барокко, вопреки внешнему виду,
всегда выражает правду.
Когда нам удаётся
проникнуть внутрь барокко,
мы обнаруживаем, что оно
породило Просвещение,
которому мы обязаны нашим
истинным рождением.
Монтеверди породил Рамо
и предвосхитил Пьера Булеза.
Корнель – отец Вольтера
и предок Сартра.
Если мы пытаемся изумить барокко,
то сами остаёмся в изумлении.
Если мы совершим необходимые
шаги навстречу истине барокко,
то будет раскрыта наша
собственная истина.
Если мы боремся за освобождение барокко,
то в итоге обретём собственную свободу.
Спасибо, Жан-Астольф.
Это потрясающие слова.
Нам так повезло работать с вами.
Седрик, передай это Саре, пожалуйста.
Это «Ламенто делла Нимфа».
Ты будешь петь роль нимфы.
Спасибо.
МАСКА
Это было очень красиво.
Ты рано вернулся.
Не прерывайся.
Я только что закончила.
Что ты пела?
Новую пьесу для альбома и спектакля.
О чём она?
Девушка, которую бросил
возлюбленный, поёт на рассвете.
Может быть, она безумна,
может быть, мертва.
И это барокко?
Да.
Барокко – это конкретно что?
Исторический период.
Это я знаю.
Но что было особенного в людях барокко?
Они всегда говорили о двух
противоположных вещах,
каждая из которых была правдой.
Я не понимаю.