- Ньярлахотеп...
- Я последний...
- Мне будет внимать пустота...
- Не помню точно, когда это началось,
- но с тех пор прошло уже несколько месяцев.
- К политическим и социальным потрясениям
- добавилось странное и тягостное ощущение
страшной физической опасности
- Помню, люди ходили
с бледными и озабоченными лицами
- и шептали предостережения и пророчества,
- которые никто
не осмеливался повторить сознательно
- или признаться самому себе,
что слышал их.
- Чувство чудовищной вины
пало на землю
- а из межзвёздных бездн
приносились холодные течения,
- заставлявшие людей дрожать
в тёмных и уединённых местах.
- Дьявольская перемена произошла
в последовательности времен года
- жаркая осень зловеще затянулась
- и каждый чувствовал, что весь мир
- а может, и вся Вселенная -
- перешли из-под власти известных богов или сил
- к тем богам или силам,
что людям неведомы.
- Египет, Долина царей.
- Именно тогда...
- и явился из Египта Ньярлахотеп.
- В цивилизованные страны
пришел Ньярлахотеп...
- смуглый, стройный и зловещий
- повсюду скупая странные приборы
из стекла и металла
- и собирая из них ещё более странные аппараты.
- Он демонстрировал силу,
- от которой зрители теряли дар речи,
- и которая невероятно увеличивала его славу.
- Люди советовали друг другу
посмотреть на Ньярлахотепа
- и дрожали при этом.
- А там, где проходил Ньярлатхотеп,
покой исчезал,
- ибо предрассветные часы
оглашались воплями от кошмарных снов.
- Я помню, как Ньярлахотеп
объявился в моём городе
- величественном, древнем и ужасном городе
бесчисленных преступлений.
- Мой друг рассказал мне о нём,
- о чарах и соблазнах его откровений,
- и я загорелся желанием
раскрыть его невообразимые тайны.
Дорогой Бёрк,
Не упусти возможности повидать Ньярлахотепа, если он приедет в Провиденс.
Он ужасен - ужаснее всего, что ты только можешь представить, - но прекрасен.
Потом он не даёт покоя часами. Я до сих пор дрожу от того, что он показал.
Твой покорный слуга,
Харли Уоррен
- Мой друг сказал, что они потрясающее и ужаснее
моих самых лихорадочных мечтаний;
- и что то, что высвечивается на экран в затемнённой комнате,
пророчит нечто,
- что только Ньярлатхотеп
осмеливается предвещать
- а на фоне искровых разрядов из людей
извлекается то,
- что прежде было нетронутым, но
что различимо лишь зрением.
- Ещё до меня доходило
множество слухов,
- что тем, кто знает Ньярлахотепа,
- открываются виды, недоступные остальным.
- Была жаркая осень,
когда я вместе с беспокойной толпой ночью
- вверх по бесконечной лестнице,
в тесную, душную комнату
- на встречу с Ньярлахотепом.
- Он поприветствовал нас.
- Стал говорить, что
восстал из мрака двадцати семи веков,
- и что получал вести из мест, чуждых нашей планете.
- Он много говорил
о естественных науках
- об электричестве и психологии.
- И когда моя тень упала на экран,
- я увидел фигуры в капюшонах посреди руин
- и злобные лица,
выглядывающие из-за поваленных изваяний.
- И ещё я увидел,
как мир сражается с мраком,
- с волнами разрушения из бескрайнего космоса;
- А затем вокруг зрителей причудливо заплясали искры,
- А когда я, более хладнокровный
и более сведущий в науках, нежели остальные,
- стал еле слышно дрожащим голосом
возмущаться из-за надувательства и статического электричества,
- Ньярлахотеп всех нас силой прогнал.
- Eдва падая от головокружения,
мы сбегали вниз по лестнице,
- на сырые, жаркие безлюдные полуночные улицы.
- Мы вплоголоса говорили, что
никто не испугался,
- что нас нельзя напугать.
- Мы уверяли друг друга, что
город всё тот же самый, и всё ещё живой;
- а потом начали гаснуть уличные фонари...
- Думаю, мы воспринимали нечто,
исходящее от зеленоватой луны,
- потому что когда мы попали
под воздействие её света,
- то против своей воли
двинулись странным строем
- и, казалось, знали, куда идём,
хотя и не осмеливались об этом думать.
- Взглянув на мостовую, мы увидели,
что она совершенно разбита,
- меж блоков