На унитазе, в орденах.
Следов никаких нет.
Пройти всю войну героем, чтобы тебя
по дороге домой вот так по-идиотски кончили.
Ой, Зинка чуть руки на себя не наложила.
Ладно, пусть ему теперь ангелы на небесах поют.
Ну чего? Ты, капитан, как? Обживаешься?
Странно как-то.
Дом помню. А все как не мое.
Ну, ты даешь. Давайте, еще.
За возвращение
Ну что бойцы. Прорвались все-таки?
- Анюта...
- Что? Что, Анюта? Не-не-не-не-не.
Хватит. Ему больше не наливай.
- Аня.
- Что Аня?
Что я его должна опять на своем горбу
домой тащить?
Я же о тебе забочусь, дурак.
Знаем, как ты заботишься о мужиках.
Поосторожнее, на поворотах, Коля.
Нехорошо так говорить, Николай.
Мы знаем какая,
у тебя какая дома забота имеется.
Я... Заткнись. Глотку твою поганую
сейчас порву.
А чего? Все знают, как его Любка
с этим хахалем, снабженцем.
Не слушай. Леша. Не слушай ты этого гада.
Леша. Он же завидует.
Где мать?
На заводе. Что-то случилось?
Случилось, случилось.
Да не твоего ума дело.
Я за мылом пошел.
Сегодня обещали завезти.
Иди ко мне, дочка. Не бойся, я же твой отец.
Ты не отец. Ты чужой дядька!
А кто тогда твой отец?
Это же я. Ну-ка пальчик. Вот
Мама, Петруша. Вот это маленькая, какая ты.
Он это я.
Я - это он.
Забыла меня! Забыла меня. Забыла.
- Что это?
- Медаль.
- За отвагу.
- Да, а вот - Сталин. Иосиф Виссарионыч.
А это Орден боевого Красного знамени.
За заслуги перед родиной нашей.
Перед родиной нашей. Советской!
- А у тебя это что?
- Это очки Семена Евсеича.
Он мне книжки читает,
еще он в с Петрушкой в шахматы играет.
- А с мамой он здесь во что играет?
- Он ей книжки не читает.
Только поесть приносит.
- А куда он пошел?
- Туда.
Ну-ка бегом в дом.
Правду говорят, баб много, жены одной нету.
- Ты его любишь?
- Кого?
- Семена Евсея своего.
Я тебя люблю, Алеша.
А у Семена Евсеича вся семья
в Могилеве погибла.
Двое мальчиков и дочь, невеста.
У него сердце горевало. Ты пойми.
- Да что я должен понять?!
- Тише, дети спят.
- При чем здесь его семья, при чем дочь невеста?
Я тебе про одно, ты мне про другое!
- Алеша.
- Хватит.
- Я мать твоих детей, Алеша.
А женщиной я была давно, с тобой только.
Я уже и забыла когда.
- А с ним вспомнила?
- Ты куда?
Чепуха все это какая-то.
Скучно мне с тобою Люба, а я жить хочу.
Я на войне жил весело. Да, весело!
Там был враг, я его видел.
А здесь Семены Евсеичи невидимками шастают,
с чужими женами забавляются!
Глупости это Алеша, живи.
- Живи с нами как раньше.
- Я с вами, а ты с Сенькой-Евсейкой?
Да не буду я с ним. Он суда больше не придет.
Я ему скажу, чтобы он не приходил.
Значит, было, не буду больше.
Значит было! Это ж.
- Ты подлая ты, Люба!
Да все вы женщины такие...
- А вы какие?! А вы какие.
Я же тебя Машей не попрекаю.
- А этот Семён любил тебя?
- Наверное, любил.
Ему кого-нибудь надо было любить.
Поцеловала бы его что ли, разок.
Раз у вас так задача сложилась.
Ну, вот еще.
Он меня сам два раза поцеловал.
Хоть я и не хотела.
А он, зачем это он так делал?
- Ты же не хотела.
- Не знаю.
Он говорил, что забылся, жену вспомнил.
Я на его жену похожа.
- А он на меня похож?
- Нет.
- Не похож ты один такой, Алёш.
- Начинается.
Сначала один, потом два.
Так он же меня только в щеку поцеловал,
а не в губы.
- Это все равно - куда.
- Нет, нет не все равно.
Много ты понимаешь в нашей жизни.
- Я войну провоевал,
смерть видел ближе, чем тебя.
- Ты воевал, а я по тебе здесь обмирала.
Мне по утрам просыпаться не хотелось.
У меня...
у меня руки тряслись от горя.
А работать надо было с бодростью,
чтоб детей кормить.
И я не стерпела этой жизни тоски по тебе.
А если б стерпела, я бы умерла.
Я знаю, что умерла бы. А у меня дети.
Мне надо было почувствовать что-нибудь.
Радость какую-нибудь.
Один человек сказал, что любит меня.
Он относился ко мне так нежно,
как ты когда-то давно.
Опять Семен - Евсей этот?!
Нет, другой человек.
Он служит инструктором райкома нашего.
- Профсоюза. Он - эвакуированный.
- Да