портвейна и мир меняется.
При чем сразу меняется.
Чувствуешь, как в каждую клеточку...
впитывается, падла.
- А щас не впитывается?
- Впитывается, но...
...незаметно как-то.
Пьешь, пьешь и все трезвый,
а потом - хоп и сразу в дупель.
- Скучно.
- Да.
Или весна вот. Раньше вдохнул мая кусок,
и сразу всякая дурь в голову лезет.
А щас, дышишь, дышишь и ничего.
Не пахнет.
Нет прихода.
Весна есть, а прихода нет.
Может насморк просто.
Может.
Это по поводу заказа.
- Девушка подъехала к вам?
- Работа в основном по ночам.
- А можно ее на минуточку?
- Параметры ваши.
Объем груди, бедер, боевая раскраска?
Ну в смысле - цвет волос.
- Секундочку, не так быстро.
- Алло, 17-ая? Нормально все?
- Ну, ладненько.
- Сколько?
Секундочку.
Слышь, Гай, грудь первый номер, это как?
Малолетка. Отказать.
Видите ли, с вашим номер бюста, у вас есть
шанс за праздники подтянуть алгебру и геометрию.
И больше сюда, никогда не звоните.
А ты, Захаренко выйди отсюда!
Вообще-то, там драка у продуктового.
Да.
Два часа - тысяча, четыре - полторы.
Нет, негритянок нет.
Че стоим? Поехали.
- Куда?
- На вахту.
- Звонить что ль?
- Супруге.
У меня то же дембель красивый был,
только не в мае, а в июне.
И все пахло... с приходом...
без всякого насморка.
Ты сам то служил?
- Не-а.
- Че так? Больной что ль?
Учусь на филологическом.
- Слушаю.
- Извините.
Слушаю. Я слушаю.
- Алло? - А это
кто? - Сергей.
А я с кем, простите, разговариваю?
- Кристина где?
- Кристина?
В ванной.
Простите, а с кем разговариваю?
- Ну, че? Как супруга?
- Уже в ванной.
Ну, чего?
Да ни че. Пацана у магазина
подрезали за червонец. Уроды.
Тебя то не зацепили?
- Ну и ладно. Тогда, через пол часика на протокол подходите. Ага?
- Ага.
И снова перегоны, с решетками вагоны.
- В каком смысле?
- Заколебали безбашенные. С войны еще.
Трезвость - норма жизни.
Акварель неизвестного художника,
начала третьего тысячелетия.
- Живой, товарищ 30-ый?
- Живой.
- Где ночевал?
- В вытрезвителе, а что?
- Купали?
- Щас не купают, средств не хватает. Альбом где?
Да. Да, девушки на работу у нас.
- На вечер идешь?
- Времени нет.
А лет сколько вам?
Сколько? Понятно.
- Все с вами ясно.
- С вами тоже.
Ну, тогда, параметры ваши?
Папа и Гаевский знали друг друга сто лет,
и поэтому, им всегда было о чем поругаться,
особенно после того, как Гаевский уволился из армии
и устроился на работу в правоохранительные органы.
Да...
- Что, да?
- Все, да.
- Ничего, ни да!
- Еще как, да!
Сначала, папа всегда обвинял Гаевского в том, что
его золотые зубы были вставлены на грязные деньги,
и это не делает чести боевому офицеру.
А я их, между прочим, не об шашлыки сточил
в ресторане "Арагви".
Я их все растряс на броне вместе с тобой!
Только вотталончик к зубному врачу мне
министр обороны выписать, почему-то, забыл!
Потом, Гаевский обвинял в коррумпированности
руководство вооруженных сил и кричал,
что ответственность за эту коррупцию лежит и на
таких покорно-безответственных офицерах, как папа,
которые до пенсии будут ходить в старших
лейтенантах и молчать,
вместо того, что бы давно уже поднять
восстание декабристов.
Че ж сам то не поднял?
- А у меня харизмы нет.
- А у меня есть?
После этого, Гаевский и папа,
любили сравнивать,
что тому и другому дали Министерство Обороны
и Министерство Внутренних Дел.
И всегда получалось, что Министерство
Внутренних Дел дало Гаевскому больше.
Жена не работает, дочка в школе с балетным
наклоном,
у брата в бассейн годовой бесплатный
абонемент,
теща в фитнес-клубе три с половиной
килограмма сбросила.
- Да ты все это имеешь, потому что вот!
- А вот это не надо!
Если государство не желает официально узаконить
право граждан на секс без любви,
то это не вина его, а беда!
- И я ему в этой беде помогаю! -
Себе, себе ты помогаешь! - И себе тоже!
Только, между прочим, под пули с перышками
я лазить не забываю.
- Это тебе так... для справочки.
- Орден еще не дали?
- Не беспокойся, дадут.
- Хорошо, что