чувствую, что могу
доверять его чувствам.
С самого начала
Бруно Ганц
Исполнитель роли проф. Станчиулеску
у нас с Тимом очень,
очень хорошие отношения,
без всякого напряжения, искусственной
вежливости и всяких "давай договоримся".
Ничего подобного. Все было
в порядке с первой встречи и начитки,
когда мы читали текст.
В этом, разумеется,
также заслуга Фрэнсиса.
Актерам комфортно с ним работать,
он очень тонко нас обрабатывает.
Чувствуешь, что можешь
расслабиться и довериться ему,
его слова полезны актерам.
Он помогает тебе.
Уверены, что он
сжал ваш палец?
Может это был просто рефлекс?
Пожалуйста, попробуйте
сами, профессор, убедитесь.
Если вы понимаете
мои слова, сожмите!
Здесь ты, допустим,
отложишь это в сторону
и немного подумаешь.
То есть сейчас
мы расслабишься
и дашь инструкции.
Так я еще не пробовал,
вернуться в зал для репетиций,
своего рода близкое,
спокойное место,
где все более-менее...
Немного порепетировать там,
а затем перейти...
Это будет интересно.
Меня только что обмотали
бинтами с головы до ног две медсестры.
О, хорошо. О, да...
Извините.
Ладно, поехали,
еще раз пробежимся,
что только делали.
Что возвращает меня назад,
возвращает к моей
прошлой карьере,
пониманию моей личности,
так это то,
что у меня был страх
перед публикой.
И причины кроются
в том, как я рос,
в том, что я каждый
год переходил в новую школу.
Как, например, когда
мне было 13 лет,
меня поставили
перед классом в Калифорнии,
я приехал из Куинз, из Нью-Йорка,
и сказали:
"Это Фрэнсис Коппола.
Он наш новый ученик".
Все смеялись
из-за имени Фрэнсис.
Или я, перед
калифорнийскими ребятами,
красивыми девочками
и мальчиками, -
тогда это была
совсем другая культура -
взял и зашел в класс,
учитель сказал: "А, ты запоздалый".
Я посмотрел на него и сказал:
"Я не Запоздалый, я Коппола".
Все засмеялись, ведь
я раньше не знал
слова "запоздалый",
а для калифорнийских
школ это обычное выражение,
вместо которого в Нью-Йорке
сказали бы: "Ты опоздал".
Съемки "Людей дождя"
На съемочной площадке я понял,
что есть съемки на самом деле.
Раньше для меня съемки
заключались в командах режиссера.
То есть, если ты хороший
режиссер, ты приходишь на площадку
и уже знаешь,
куда поставить камеру,
какие объективы использовать,
как составить расписание на день,
и быстро командовать
делать это или то.
А когда кто-нибудь
возражает тебе перед всеми:
"Если будем делать так,
то возникнут проблемы с тем-то" или
"режиссура не годится", -
и страх перед публикой
был тем, что меня останавливало.
Я считал, что если
везу этих людей
через всю страну
на четыре месяца,
а им не понравится снимать
фильм, они ведь рады не будут.
А если они не будут рады,
будет плохо и им, и мне.
Но суть в том, что
я считал режиссуру
работой для парней с яйцами:
"О, да, он - великий режиссер,
он всегда знает, что делать", -
примерно так.
Я полагал,
что если взять 4-5 режиссеров,
один из которых,
с яйцами, командует:
"Иди сюда, ставь камеру здесь,
отсчитай два фута,
камера идет справа налево,
это идет там-то,
актеров сюда,
делай то, делай это".
И есть другой режиссер,
ниже плинтуса,
или, скажем, похуже,
и он не знает,
куда ставить камеру,
не знает, что говорить,
и вообще, ведет себя вяло.
Так нельзя сказать,
что менее компетентный
с точки зрения активности
на площадке
режиссер не способен
сделать замечательный фильм.
Так как все зависит
от его или ее интуиции.
Я не могу так работать!
Я прежде работал так в Америке
и перестал работать
десять лет назад!
Вот я начинал с небольшой
группой, а теперь - такое!
О свете, пожалуйста, скажи...
Хорошо, хорошо. Я ухожу
с поста продюсера. Просто усядусь.
Группа раза в два
больше, чем была.
Странно
быть здесь весь день,
прибыв еще ранним утром,
а затем пойти туда
и обнаружить,
что там у нас целый банкет.