Я ходил в обком. Мы - единственный
работающий театр в городе.
- По-моему, мы нужны им как символ.
- Символ! Чего?
Значит, я уеду одна.
Отдамся любому генералу.
Откажут - я Жданову напишу.
Да хоть самому Сталину.
Здравствуйте.
Посмотрите!
К нам даже испанцы приходят.
Словно жизнь продолжается!
Помогите ей - я обещала.
А ее подкармливают из обкома -
то супчик пришлют, то крупку.
Наверное, поэтому у нее и хватает
сил для истерики.
Мне сказали, что возьмут монтажником
декораций и выдадут хлебные карточки.
- Вы Екатерина?
- Да!
- А я - Соня Краско. Я - мама Юры.
- Да. Да!
Член военного совета ленинградского фронта,
секретарь ЦК ВКП Жданов.
Член военного совета,
дивизионный комиссар Кузнецов.
Говорит Ленинград!
Штаб городской противоздушной обороны
объявляет воздушную тревогу.
Домой! Домой!
Немца пусти! Немец накормит!
Кто про немца сказал?
Давай, разгоняй эту сволочь!
Воздух! Ложись!
Да ложитесь вы!
Расходитесь. Это свободного действия.
Сейчас взорвется.
- Цветкова, ты что делаешь?
- Иди, Смирнова, за саперами.
А я пока что сама взрыватель поищу.
- Цветкова, это не зажигалка!
- Я кому сказала!
- По домам все! Чего стоите?
- Назад!
Сказано же - магазин сегодня
не откроется!
- А нам теперь как?
- Сволочь!
Последнее забирают!
- Мужики и бабы! Посмотрите!
- Смотрите! Не сорвалась!
Смотрите, что на ней написано!
Это сахар!
Точно - сахар!
- Я вам говорю! Это - сахар!
- Чего мы смотрим - открываем!
Стоять! Назад, выродки!
Назад, сволочи!
Тетя, пожалуйста, помогите
моему папе.
- Ребенком займись.
- Сейчас!
Внимание! Говорит Ленинград!
Объявляется отбой воздушной тревоги.
Повторяю. Объявляется отбой воздушной тревоги.
Зачем ты ее снова привела? Ушла же.
Я не знаю, может у нее дом
разбомбило или еще что-то.
Но нельзя подбирать всех,
у кого разбомбило.
- Мама, помолчи.
- Ой, простите.
Здесь мой берет.
Иди сюда.
- Полей-ка мне.
- Хорошо.
Знаешь, я тут подумала...
Я, наверное, действительно ничего не понимала.
Какое положение дел в Ленинграде.
Нам даже конфеты в Смольном дали.
А на самом деле все не так.
И я считаю, что я должна хоть что-нибудь сделать.
То, что умею - написать,
чтобы все знали правду про это.
Получится ли из этого
помощь я не знаю, но я должна...
Угу, помощь! Твои капиталисты прямо
спят и видят, как нам помочь.
И не нужно мне врать,
что вам подавали конфеты.
- Но это правда.
- Давай.
Не важно. У меня просьба. Не достанешь
мне машинку с английским шрифтом?
На таких машинках печатаются вредительские
листовки и они подлежат конфискации.
Ладно. Тогда, может, фотоаппарат
и пленки катушек 10 или 20.
Потом моя редакция все оплатит.
Способ шпионажа. Изымается на месте.
Тогда хотя бы с Лондоном связаться -
я буду диктовать по телефону.
Послушай меня:
забудь все, про что ты просила.
Рот на людях не раскрывать. Из дома выходить
только в случае необходимости -
за хлебом или на работу.
И если кушать хочешь, то и работать тоже будешь.
Не смей кричать! И хотя бы позвони
Паркеру в Москву в отель «Савой».
Да, я знаю - у тебя телефон
в отделении работает.
И прослушивается.
А значит и тебе конец и меня под трибунал.
- Но почему? Что мы такого сделали?
- Ты погибла.
Мистер Паркер. Мистер Паркер.
Мистер Паркер, простите, мы были
на прогулке. Мы не ждали вас так рано.
Я сел на самый первый поезд.
- Я - Пресцила Дэвис, мачеха Кейт.
- Очень приятно.
Это отец Кейт.
Древицкий Алексей Валерианович.
Так, известный белый генерал.
Теперь это можно уже не скрывать.
Но Кати больше нет.
Давайте пройдем в дом.
- Как я?
- Красивый. - Ничего себе.
Да за такую одежду на рынке
озолотили бы.
Шапочка то что надо, как раз.
Вы чего здесь?
Вас тревога не касается?
Марш в бомбоубежище все!
Так мы товарища провожаем,
товарищ капитан.
Я сказал, в бомбоубежище,
провожающие.
А вот в 15-ом отделении
один тоже в бомбоубежище спешил.
Так поскользнулся,
разбил череп и помер.
А те, кто в отделении остались,
так им хоть бы что.
Ты