вы принесли целый набор.
- За ваши глаза.
- За вашу переносицу.
Моя страсть не знает границ.
Следует ли нам ... в постель?
Следует ли нам что в постель?
Простите мою поспешность.
Все говорят, что испанская кровь
самая горячая.
- Я охладила свою на лето.
- Вы можете задавать темп.
Хорошо. Почему бы нам просто немного
не присесть и продолжать медленнее.
Вы же не хотите достигнуть пика слишком
рано. Вы выдохнетесь еще до полуночи.
- Вы искусительница.
- Прошу вас, Ваше Превосходитльство.
- Зовите меня Наполеон.
- Вы тоже можете звать меня Наполеон.
Я никогда не встречал женщины
подобной вам.
Я бы оставил свою голову у вас на плече,
как вот сейчас, навсегда.
Это звучит как будто весело,
за исключением жирного пятна.
Его Превосходительство.
- Что это?
- Просто ветер.
Ветер с мышью. Мышь,
какая разница?
Если бы вместо жены у меня была бы
такая жнщина как вы,
я бы завоевал всю Европу.
- Что это?
- Что? А, это.
- Думаю, что это хлопнула
дверь старого клозета.
Надо быть осторожным. Русское
подполье хочет моей смерти.
Я испытываю судьбу на оккупированной
территории.
Убийцы окружают меня.
Каждый день схватка со смертью.
Да. Это цена, которую приходится
платить за политическое могущество.
Да, жизнь в аду.
Вот почему я наслаждаюсь каждой
минутой с вами.
Каждая секунда имеет
для меня значение.
Поэтому чем скорее...
Поэтому чем скорее мы совершим акт любви,
тем счастиливее буду я.
- Давай!
- Я не могу!
- Дон Франциско.
- Стреляй!
Опустите пистолет. Ей больше 18.
Вы тиран и диктатор и вы начинаете войны.
- Зачем он перечисляет мои заслуги?
- Убей его!
- Охрана!
- Нет.
Борис, мы не на прогулке.
Я не могу выстрелить. Он человеческое
существо. Он зальет кровью ковер.
Дай мне пистолет.
Видишь? Это не так просто.
Почему? Почему я не могу сделать это?
Потому что это неправильно с позиций морали.
- Я вижу. Ты можешь дать объяснение?
- Здесь моральный императив.
- Где?
- Убивая Наполена, ты убиваешь себя,
поскольку мы часть, своего рода,
тотального абсолюта.
Да ладно тебе. Это не тотальный абсолют.
Ты снова рассуждаешь, как пантеистик.
Какой пантеистик? Мы все повсеместно
связаны в гигантском единении.
Не хочешь ли его еще раз стукнуть? Он
приходит в себя. Просто ударь его слегка.
Здесь мы имеем дело
с этическими вопросами.
Да будет тебе, Борис. Ты не собираешься
вновь цитировать Фому Аквинского?
Точно. Он сказал:
"Никогда не убивай человека,
особенно, если это означает
забрать его жизнь"
В чем дело?
Разве ты не понимаешь, если мы его не
остановим сейчас, он сожжет пол-Европы?
Может нам повезет и это будет половина
с нашим землевладельцем на ней.
- Борис. За наших детей.
- У нас нет детей.
- Тогда, за наших родителей.
- У них тоже нет детей.
- Тогда я вернусь и убью его.
- Соня.
- Я сделаю это.
- Нет. Ну хорошо, слушай
пригони карету к выходу.
Я пойду, убью его.
Взгляние на него. Если я его не убью,
он пройдет войной через всю Европу.
Но убийство?
Что бы сказал Сократ?
Все эти греки были гомосексуалистами.
Они, должно быть, устраивали
дикие оргии.
Бьюсь об заклад, они все всесте
арендовали на лето дом на Крите.
(а) Сократ человек
(б) Все люди смертны.
(в) Все люди Сократы.
Это означает,
что все люди гомосексуалисты.
Я не гомосексуалист.
Однажды, несколько казаков
усвиствывало за мной.
Мне посчастливилось иметь тот тип тела,
который нравится обоим полам.
Но, вы знаете, некоторые
люди гетеросексуальны,
некоторые бисексуальны, а некоторые
не думают о сексе вообще.
Они становятся адвокатами.
Моя проблема в том, что
вижу две стороны любого вопроса.
Я слишком логичен. Вы знаете,
мир не логичен.
Если бы он был логичен, как мог бы Старый
Нехамкин, быть моложе Молодого Нехамкина?
Еще ребенком я знал что в этом есть
что-то сумашедшее,
каждый раз, когда я что-нибудь говорил,
они шлепали меня. Итак, вы знаете,
меня одолевает чувство вины, мучают
угрызения совести
и страдаю за челевеческую расу.
И это не все, у меня