в свою тачку не садись.
- Ничего, он у меня быстро...
- Тише!
А... Да, да, да.
Вороной в Африку полетит.
Не надо. Он очень нервный.
У него работа такая.
А что, он с начальством
такой же нервный?.. А?
- Ссадина.
- Да? Правда. А я не заметила.
Я голову помыла.
Я говорю, он и с
начальством такой же нервный?
С каким?
Вань, у меня воротник лезет...
Как это... Как смешно дышите...
Ваня. Прости меня, Ваня.
Я Ханина люблю.
А как было бы хорошо... Ваня.
Как было бы хорошо!
Как было бы хорошо.
У меня никого нет, Вань.
И все знали. И Лика знала.
Это как тиф, Иван Михалыч.
Я сейчас воду вскипячу.
Вам стыдно за меня?
Дрыхни, дед. А на уши
подушку положи.
- Стыдно вам за меня?
- Да чего уж, это вы меня извините.
Ничего.
Ничего, ничего.
Шапито. С боржомом.
- Собери вещи. Вещи ему подай.
- И синий пиджак штатский.
- Знаю.
- И сапоги брезентовые.
Бери свой пиджак.
Э! Тут металлическая
коробочка такая была.
Ты что в самом
деле, Патрикевна? А?
А сам ищи.
Раз так - не буду искать, ищи сам.
Вещи! У тебя вещей...
За твоими вещами
на грузовике надо приезжать.
Автобус, понимаешь...
Ну как премьера?
- Жалование заплати. В чем дело?
- Тяпнула, небось.
На твои не тяпнешь.
Не все, конечно, жизненно,
но вещь нужная.
- Так, так...
- В чем же печали? Пирогов объелся?
На свадьбу позовешь?
После получки. Обязательно.
(Патрикеевна смеется)
Психопатка.
- Теща-то как? Ничего?
- Теща-то?
Ничего теща. Задушевная.
Всё за руку меня держит.
Задушевная это самый страх.
- О-те-те-те. Хорош.
- Хорош?
Алягаль! Хорош!
Хорош.
Ну, как говорится, до свиданьица!
И вам, Иван Михалыч,
до свиданьица.
И ты будь здоров, Василий.
Оревуар, резервуар, самовар.
Пока.
Ну, с содой. Красные немецкие
коробочки на кухне.
Уехал приживал.
Сколько ел - глядеть страшно.
Остаток зимы Лапшин мотался по
районам за соловьевской бандой.
В марте мы с отцом
открывали окна.
С сухим хрустом рвалась бумага,
и на нее приятно
было наступать ногами.
Я помню, как вернулся Лапшин
и как сразу же зазвонил телефон.
Бычков, будете отвечать за товарища
журналиста целиком и полностью.
- А почему не с тобой, Вань?
- Потому что потому.
Потому что если тебя убьют, у
нас будут кое-какие неприятности.
- Слушай, у тебя голова-то с кулачок.
- Не твое дело.
Ханин, есть идея.
Напиши про меня лучше, что я орел.
О, зверь!
А как же она попалась,
цепочка, цепочка.
Чего там еще?
- Обкладывай, ребята, сразу всю хазу.
- Слушаюсь.
И за каждым кустом, носач,
их подстерегала пуля.
Вот зверь!
Иван Михалыч, и чего это в самый
ответственный момент
мне занадобится?
Нервы, что ли?
Здесь бараки по сто лет.
В них гуртовщики ночуют.
Гуртовые люди. В прежние времена
они золотишко делали.
И был один немец,
который их... Тюке...
Хотите? Половинку?
Красивый дом построил.
- Иван Михалыч, ты все сосешь-то?
- Ну это уж мое дело.
- Будь здоров, Козелец.
- Дорогу орлам-сыщикам.
Уберите.
- Эй, товарищ!
- А в чем дело? В чем дело?
- Нам сюда, ребята.
- В чем дело?
- Ну-ка ножками! Ножонками!
- В чем?
Ну ты, убью, рвань, сука!
Стоп. Красный свет.
Дальше хода нет.
- Мамаш, нельзя, нельзя.
- А что случилось?
- Мне надо ребенка домой.
- Нельзя, я сказал.
А что ты пристал ко мне?
Чего пристал ко мне?
Чего пристали? Чего надо?
Чего он сделал?
Что случилось?
Толик! Толик...
Тсс... Мозги вышибу.
Цыпа-цыпа...
Товарищ начальник,
какая радость, какая приятность!
- Устроился на работу?
- Не, я коров боюсь.
- Здесь Лошак жил.
- Цып-цып-цып...
Не, правда, Иван Михалыч,
что ты все сосешь-то?
Это я...
- А...
- По коням!! А-а!!
- О! Начальник!
- Ах ты свинья!..
Не стреляй! Не стреляй!!!
Не надо!..
Не стреляй! Не надо!
- Убили! Убили!
- Сапог найдите, черти.
- Убили!! Рвани! Рвани! Сволочи! Падлы!
- Падлы! Рвани! Рвани!
- Ладно тебе. Заткнись по-хорошему.
Товарищ! Ну-ка остановитесь!
Товарищ, я кому говорю?
Подойдите ко мне.
Товарищ! Я к вам обращаюсь!
Товарищ, остановитесь!
Остановитесь, товарищ!!