учили меня смотреть друг на
друга, как будто озабоченные дети" -
- "наполнены добрыми эмоциями
и наилучшими намереньями."
"Но упра..."
Вот, вижу. "Но управление усилиями
- это лишь частичный контроль."
"Вы помните все это?"
"Мы гуляли в лесу, вы остановили
меня, придержав за ремень..."
Тут также есть фотография.
На ней ваш сын.
Я не знаю, если...
Хотите посмотреть, миссис Воглер?
Он очень милый.
Я все обдумала, Элизабет, и считаю,
что вам не обязательно
находится в больнице.
Наоборот - это только навредит.
Если не хотите возвращаться домой -
- вы и сестра Алма можете пожить в
моем летнем домике у моря. А?
Вы думаете, я не понимаю?
Безнадежный сон существования.
Не иллюзия, а существование.
В каждом моменте - предательство.
Бдительность.
Пропасть между тем, кто ты есть
для других, и кто ты для себя.
Чувство головокружения, постоянный
страх быть, наконец, поверженным.
Быть увиденным насквозь, подавленным,
возможно, даже, уничтоженным.
Каждый тон в голосе лживый, каждый
жест - обман, каждая улыбка - гримаса.
Совершите самоубийство? О нет.
Как гадко. Вы не сделаете этого.
Но вы можете быть неподвижны, можете
хранить молчание. И, поэтому, не лгать.
Вы можете замкнуться в себе,
выключить себя.
И вам не надо будет играть роли,
делать лживые гримасы.
Вам кажется...
Но вы видите: реальность жестокая.
Ваше укрытие не без щелей.
Жизнь просачивается во всё.
И вы реагируете.
Никто не спрашивает, реальность это,
или нет, правда, или ложь.
Только в театре такой вопрос имеет
значение. И даже там едва ли.
Я понимаю вас, Элизабет.
И понимаю причину вашего
молчания и неподвижности.
Почему вы спрятали этот недостаток воли
в фантастическую систему.
Я понимаю, и восхищаюсь вами.
Думаю, вы должны
продолжать играть эту роль,
пока она не проиграна до конца.
Пока она достаточно интересная.
Потом вы можете оставить её.
Так же, как вы одну за другой
оставляете все другие ваши роли.
Миссис Воглер и сестра Алма переехали
в дом доктора поздним летом,
Временное пребывание у моря
благоприятно повлияло на актрису,
Апатия, которая мучила её
в госпитале, проходила еще долго -
- прогулки у моря, приготовление пищи,
написание писем и другие развлечения,
Сестре Алме нравилось такое
уединение,
и она очень хорошо
заботилась о пациентке,
Вы знаете, что сравнивать
руки - плохой знак?
Элизабет? Хотите, я прочитаю вам что-то
из моей книги?
Или я вас слишком беспокою?
Это написано здесь:
"Все наши внутренние тревоги,
все наши поломанные мечты" -
- "непонятная жестокость,
наш страх увядания" -
- "болезненное познание
нашей земной сути" -
- "понемногу разрушили
нашу надежду на спасение."
"Стон нашей веры и сомнения
против темноты и тишины" -
- "одно из ужасных доказательств
нашего отречения" -
- "и нашего страха
непонимания."
Вы тоже так считаете?
Я не верю в это.
Изменять что-то...
Наихудшая моя черта - лень.
Через неё, меня мучает совесть.
Карл-Генрих упрекает
меня за недостачу амбиций.
Говорит, что я хожу как лунатик.
По-моему, это не справедливо.
Я лучше всех в группе сдавала экзамены.
Но он, вероятно, считал по-другому.
Вы знаете...
Ой, извините. Вы знаете,
что я иногда обдумываю?
В госпитале, где я практиковалась,
есть дом для старых медсестер.
Там они проводят время
в ожидании работы. Всегда в униформах.
Живут в своих маленьких комнатах.
Представьте, посвятить
всю жизнь чему-то.
Я имею в виду, верить во что-то.
Чем-то заниматься.
Быть уверенным, что жизнь имеет цель.
Мне хочется верить в это.
Упорно заниматься одним делом.
Только одним.
Чем-то значащим для людей.
Вы так не считаете?
Я знаю, это звучит по-детски,
но я верю в это.
А погодка-то, ну и льет!
О, да. Он был женат.
Мы поддерживали отношения 5 лет.
Потом он, конечно, развелся.
Я была влюблена по уши.
И он был у меня первым.
Я помню это, как сплошное мучение.
Длинные периоды боли
и потом короткие моменты когда...
Я думаю об этом, после того,
как вы научили меня курить.
Он