меня.
Что властям ещё придётся попотеть,
разыскивая истинного убийцу.
Потом стал приводить старые факты, с
которыми не смог выступить в защиту Дорис.
Вы видите только хаос современного
искусства, но это Ваша работа!
Он призывал их взглянуть на меня,
взглянуть поближе.
Говорил, что чем пристальнее они посмотрят,
тем бессмысленнее покажется обвинение.
Это парикмахер.
Что я не из тех людей, кто способен
убить.
Что я был простым парикмахером,
чёрт возьми!
Таким же, как они. Обычным человеком,
виновным лишь в том,..
...что ему не нашлось места
в этом мире!
Виновным в желании иметь химчистку,
но никак не в убийстве.
Но больше всего это дилемма парикмахера!
Он современный человек!
Он назвал меня современным
человеком.
И что если они проголосуют за мою
вину, то затянут петли на своих шеях.
Он призывал их взглянуть не на сами
факты, а на их смысл.
Потом сказал, что факты не имеют
смысла.
Это была хорошая речь, даже меня
проняла, пока Фрэнки не прервал её.
Да что ты за человек?
Что ты за человек?
Это нарушение, Ваша честь!
- Что ты за человек?
- Я требую пересмотра!
Он добился пересмотра, но у нас
кончились деньги.
Закладывать уже было нечего.
Риденшнайдер уехал домой, и судьи
обратились к Ллойду Гарровею,..
...который бросил меня на милость суда.
Ваша честь, мы признаём свою вину
со смягчающими обстоятельствами.
Он сказал, что это - мой единственный
шанс.
Но я думаю, что у меня не было
ни единого шанса.
Суд, принимая к сведению...
Он не поддался ни на современность,
ни на обычность, ни на снисхождение.
Он следовал букве закона. А закон гласил,
что я получаю электрический стул.
Лишается права на жизнь.
И вот я здесь.
Сначала я не понял, как я здесь
оказался.
Я знал, шаг за шагом, всю историю,
которую вам рассказал.
Каждый шаг.
И не увидел в ней шаблона.
Теперь, когда конец уже близок, я рад, что
мужской журнал заплатил мне за мою историю.
Её написание помогло мне во всём
разобраться.
Они платили мне по пять центов за слово.
Поэтому извините, если что-то
я описал слишком подробно.
Теперь, казалось, всё соединяется
в одно целое.
Казнь - довольно забавная вещь.
Знаешь день, когда ты умрёшь.
Мужской журнал попросил меня
рассказать о своих чувствах.
Ну что ж, это похоже на то, как будто
выходишь из лабиринта.
Пока ты в нём, ты в безопасности.
Поворачиваешь, где хочешь, упираясь
в тупики один за другим.
Но ты держишь дистанцию - и тогда всё
изгибается и вращается.
Это - как форма твоей жизни.
Это трудно объяснить.
Но, в целом, это успокаивает.
Мужской журнал тоже просил
о помиловании.
Да, думаю, я виновен в боли, которую
причинил людям.
Но я ни о чём не жалею.
Ни о чём.
Я жалел...
Я только жалел, что был парикмахером.
Я не знаю, куда меня привели.
Я не знаю, что обрету на том свете.
Но я не боюсь смерти.
Может, то, что я не понимал здесь,
станет понятным там.
Как рассеявшийся туман.
Может быть, там будет Дорис.
И там я смогу сказать ей всё, что не смог
выразить здесь словами.