нравственности
в трудной среде подрастающего
поколения.
А ты тоже указница?
Нет, я просто хорошо
выгляжу.
На самом деле, малыш,
я полный хлам, мне далеко за 20.
Можно я открою?
Это что за фраерские дела?
Дальние родственники,
муж и жена из Каргополя.
Я тебе полаю, сука.
Я ложил на тебя с прибором!
Нашли манеру на людей лаять!
Сижу за решеткой
в темнице сырой,
а грустный товарищ
махает крылом...
Кровавую пищу
клюет только так...
пойдем, ну пойдем наверх!
А– а! А если папа накроет?
– Накроет и накроет.
– Не скажи, начнется кровопускание,
профком, сквернословие, перебранка,
товарищеский суд.
Не, действительно глупо...
– А что не глупо?
Надо подумать, обмозговать.
Сэр!
Пустите обогреться,
здесь ветрено...
и бесприютно, сэр!
– А собачка откуда?
– Верь-не верь, Карден подарил.
Возьми, говорит, Вова,
на память собачку.
Я говорю: «не надо».
Он говорит: «Возьми».
У, хорошая какая,
ой ты умница.
Хозяина как зовут?
– А собаку как зовут?
– По паспорту?
По паспорту, Юселла де фаан ше сеор.
– А я Митя.
– Замечательно.
Совершенно потрясающий малый.
Из фантастической семьи.
Троюродный правнук Колчака,
а по отцовской линии -деникинец.
А Колчак -двоюродный брат
ректора петербургского университета.
И теперь родственники ректора
зовут Митю в родной Буэнос-Айрес
усовершенствоваться по
филологической линии,
а Митя душой прикипел к столице
и все это в гробу видел.
Неформал, последнюю рубашку отдаст.
– Володя. Замечательно.
Когда я с ней, Димитрий,
я становлюсь слабым
и беззащитным,
как грудное дитя.
Ах, черная роза – эмблема печали,
Ах, красная роза – эмблема любви
Кайф ловите, юноша?
Ну и что тут у тебя засунуто?
– Орфей и Эвридика. Глюк.
Да, смерть мухам.
А у меня в багажнике в машине
последний Элтон Джон,
последний Маккартни, последний
Квинси Джонс, Майкл Джексон,
у меня все последнее,
как говорится, отчего крыша съезжает.
Я правильно выражаю свою мысль?
Тогда – на ключи, за углом
серенькая «Вольво» стоит,
2 килограмма бананов есть и девочка
немножечко кулюбничка пришла,
Каждая кулюбничка как головка
младенца будет у мэнэ.
Так, сколько у нас натикало-то?
Господи, 15 минут третьего!
«Ельки-пальки», – сказал Иосиф
Виссарионович Сталин,
когда первый раз увидел лесоповал!
Понимаешь меня, нет, да?
Значит так, маленький,
видишь, вон фруктовый отдел?
Сейчас пойдешь, купишь мне
немножко шампанский,
купишь бутилька, нет -два,
нет -три бутилька купишь мене.
Что-то выпьем, что-то поставим
в холодильник, пусть остужается.
Мы ведь умирать не собираемся,
сэр!
Мы жить собираемся!
Ну что за фокусы средь бела дня?
Ну, нехорошо...
ну, нехорошо, ой не надо.
Господи, как же это нехорошо.
Александра, ну я тебя
прошу...
не надо, не надо...
– Ну прошу тебя...
– Ну просишь ты меня, просишь...
– ну, не надо, ну, неудобно.
– Очень удобно!
Мне больно, погоди!
Нога! Нога!
Не надо, не надо...
ну что мы с тобой, как дети,
честное слово...
Нет, Александра,
я для твоих этих упражнений
стар.
Ты не стар,
ты суперстар!
Тихо, тихо...
перекури чуток,
там твои трахаются.
– Чего?
– ничего особенного, природа, пацан.
Хоть ты из Каргополя,
хоть откуда!
Ах, черная роза -
эмблема печали...
Чего ты глупости болтаешь?
Слышишь вон, песни поют.
Чего-то они быстро...
Все смешалось в нашей стране.
Вот смотри, мне уже 40 лет,
а чувствую себя,
как десятиклассник.
А вот посмотреть на тебя,
взрослый, осмысленный взгляд.
Ты в каком, в шестом, в девятом?
Теперь какой-нибудь сосуд,
типа таза, кастрюли, бидона...
Мы туда шампанского нальем,
пузырики будем выгонять,
Я с пузыриками не пью.
Ну все, хватит.
Меня от пузыриков пучит.
Нас пучит, нас пучит...
нас пучит родная страна!
Любимая, что ж ты не рада...
Большой, большой кабздец!
Смотри, какие хорошенькие
салфеточки я нашла!
Вова!
Московский комбинат
шампанских вин имени 60-летия СССР.
Волошечка, Волошенька...
господи, почему шампанское нужно
делать на заводе им. 60-летия СССР?
Шампанское нужно делать в