Шампани! Да, да, да, в Шампании! – Саш, может ты бананов хочешь? – Я бананов не хочу. Волошечка, Володя, Вовочка... Саша, ну это маразм, Саша, ну не надо... Саша, ну маразм, ну у меня же на это... маразм... тихо, тихо, ну, Вовочка... А чего ты каждую по отдельности моешь? Володя просил. Чернобыль, пестициды. А что за люди, а? Нормальные люди, сейчас завтракать будут. Я им бидон дам. – А бидон зачем? – Они туда шампанское сольют, он его с газами пить не может, у него от них изжога. Шампанское, с утра? Уважаю. Это что ж за жизнь в Каргополе такая? Файф, фо, фри, ту... Минута до старта, ван... старт! Миллион, миллион, миллион алых роз... Я вообще-то не пью. А я вообще не пью и в частности тоже. Мне себя в форме держать надо. И она не пьет, потому что она женщина, будущая мать. И вообще, употребление подобной бурды средь бела дня называть пьянством - это святотатство! Будем пить, давясь от отвращения, исключительно для протокола. Делаем так. Делаем камушки. Я не знаю, как Каргополь, а Москва всегда славилась хлебосольством. Мой скромный вклад в семейный завтрак. Толик. Я сосед, но практически мы с Дмитрием живем одним домом. Что в банке, Толик? Компот. Для себя я его называю специализированный компот «Русалочка». Абсолютно чистый продукт: Изюм, щепочка дрожжей и немного силы воли. И заметьте, никаких аппаратов. На аппараты я с прибором клал. В начале процесса перчатка выглядит так. Процесс развивается, господа... Развивается и перчатка медленно... ...реагирует. И в конце концов, она выглядит так. Готов. Можно употреблять. Прости, Толик, но мы... напитки не мешаем. Может, с нами шампанского? Предпочел бы с пузыриками, обожаю, когда щекочет в носу. Я вообще считаю, что они там, наверху, с этим делом сильно пережимают. Что я, дурнее их, что ли? Что я сам не знаю, когда мне пить, спать, когда дерьмо есть мельхиоровой ложечкой. Я свободный человек, свободной демократической страны. Я итог ее трудного исторического пути. Сколько жизней за меня положено! 17-й год я не считаю. Там почти без крови. А гражданская? Восемь миллионов. Раскулаченные, их никто не считал. А это, папины забубоны? Один 37-й год чего стоит. Отечественная война – 20 миллионов. Попковщина, врачи-убийцы. И что? И что в результате? Вместо того, чтобы оберегать с таким трудом завоеванную мою гражданскую свободу, мне указывают – пить мне с утра или не пить! Пардон, мне хочется на такие дела положить с большим прибором! Глубоко копаешь, Толик. «Огонька» начитался? Я бы этому Коротичу лично ноги из задницы вырвал. Только люди в жизни какую-то радость почувствовали. Кооперативы пооткрывали, в ресторан «Пекин» китайцы вернулись, тухлые яйца завезли. – Какие яйца? Какие китайцы? Я тебе про обыкновенного русского человека. Вот, скажем, я издохну. И что? Я в Москву по лимиту попал. Лимита. Вот откидываю я калоши, двое пьяных берут меня, бросают в глиняную яму, закапывают. Ни травинки, ни деревца. Вот он мать свою хоть на Ваганьково снес. Лежит там рядом с отцом, дедом. И то счастье. Вы хоть в случае чего и меня в церковь поставьте. Пусть там поп свою ерунду побормочет. Хотя это тоже говно. Знаю я этих попов советских, сучье племя. Ложил я на них с прибором. Ты, старик, зря себя распаляешь. Мы ведь музыку послушать собрались. Мы музыкально оттянуться задумали... пусть серый волк с тобой оттягивается. Да. Псу намордник надень, пожалуйста. Козел! Диссидент! Буковский! Максимов и его жена. Солженицын хренов! – А может, лучше музыку послушаем? – Врубай! Не нравится, уезжай в свой Израиль! Не погань Родину! Серафим Туликов. Музыка народная, слова МВД. «Песня о родинке». Ван, ту, фри, фо, файв! Уй, бля-а! Суки косоротые, они ж меня навылет! Оба! Жуткие перегрузки! Малыш! Оставь нас на минуточку. – Ты чего не бреешься? – Глупенькая это ж гарлемский стиль. – Что с нами будет, Вовочка? – Господи, что же я могу сделать? ------------------------------ Читайте также: - текст Город Живых Мертвецов - текст У каждого есть секрет - текст Лак для волос - текст Театральный вагон - текст Жюль и Джим |