просто нельзя было обойти его не послав в лицо жирным матом.
Я высказался и облегчился.
Конец начинается с самого начала.
Эту мысль я подобрал и выучил, чтобы сказать ее переходя порог тюряги.
Я хотел отдать заслуженное мгновению,
нельзя этому мгновению пройти просто так, одну ногу, потом другую и ты - на свободе.
Переступление порога - особое событие,
что-то как пройти под радугой и преобразиться в другого человека.
Машина воняет жидким соединением машинного масла, жаркого и грязи.
Спереди сидит солдатик с расчесанным фурункулом на шее.
Кто? Рядовой Смяловский!
Кто? Рядовой Смяловский!
Рядовой! Я! Трогай!
Куда едем?
Куда едем?
Вы кто?
Баня.
Семнадцать часов.
(Женское отделение)
Что от меня требуется?
Голым тебя хочу.
Насколько голым?
Полностью.
В первом году в тюрьме я подружулся с парнем из г. Захарная Фабрика, Валентином.
Внутренне - мягкий и нежный, а внешне - по-женски уродливый.
В столовой мы всегда садились вместе, подкидывали, что мы пара педиков.
Однажды во время еды, урод - толстый и жирный дурак - козел, ярмарочный борец, приходит со своим личным рабом, одним слабаком, и встают за нашей спиной.
Слабак достает лист бумаги и начинает рецитировать на все свое неграмотное горло любовное письмо Валентина к какому-то О.
Своему господину или скорее брату и дорогому другу, и больше всего мужу,
вечному спутнику, первому и последнему познавшему мое сердце.
Невестой я уже тебе не смогу быть, но люблю тебя невыносимым остервенением.
Валентин
Мой тогдашний сосед по келье Ван Вурст Глаз порекомендовал мне не писать никакие письма, особенно любовные
потому что искали повод вывести меня из себя и вызвать драться и убить меня.
У Ван Вурста был искусственный глаз, который часто выскальзывал, особенно во время бокса.
Я хочу, чтобы ты его сожрал
Убей его!
После ужина до звонка перед сном мы обычно занимались арм-рестлингом.
Сначала Ван Вурст регулярно выигрывал, но со временем ему становилось все сложнее.
- Смотришь на небо, а оно смотрит на тебя решеточным глазом.
- Опасен ты, я тебе говорю, весь в татуировках, нет пустого места.
- Опасное море спасает.
- В тюряге если не опасен, падаешь жертвой.
- И глаз для этого выколол?
- Нет, с глазом получилось случайно, вытек во время одного ограбления в Барселоне
дорогоценности были спрятаны в старых стенных часах
я начал в них рыться, чтобы достать, а ударило полночь, пружина вылетела и выколола мне глаз, вытек весь на месте.
- В Барселоне?
- Да. И посадили меня в их каталажке в Модело, она паноптикум.
Вот здесь этот глаз на башне мне сделали в Модело.
- Паноптикум?
- Да. Круглая зона.
- По середине была высокая смотровая башня, а вокруг - одни решетки, дверей нет, нельзя спрятаться, надзиратели видят все. Пан-оптикум.
Взгляд, который видит все.
- Взгляд - это самая быстрая штука, Мотылек, однажды брошенный взгляд летит со скоростью света
и чтобы спрятаться от него ты должен превысить эту скорость, для чего не открыт природосообразный способ.
Там я понял самое главное.
У выхода паноптикума на надписи сказано:
"Оставь надежду всяк здесь."
- А-а, выходишь из тюряги, чтобы войти в ад жизни...
- Да, Мотылек, надежда - птица, которая летает только в клетке, а на свободе умирает. За клеткой нет надежды.
- Нет, если у тебя нет плана.
- А у тебя он есть?
- Да.
- Какой?
- Удрать в теплые страны.
- А когда удерешь в теплые страны знай, что кораллы - нежные существа и когда к ним прикоснется грязная человеческая рука они начинают умирать.
- Мне дай покоя. Покой, Мотылек, требует порвать связи с внешним миром.
- Особенно с женщинами, особенно с женщиной.
- От меня это знай.
- Мужчина - живой коралл пока к нему не прикоснется женщина, прикосновение женщины - прикосновение Ада.
- Ко мне уже прикоснулась Ада.
- Ад или рай, если женщина - все то же.
В Аду я влюбился в 18.
Пристегнутая в бриллиантово-черном платье, дыхание сырого молока, гипнотические глаза,
зеницы как черные кристаллы и брови из чистого асфальта.
Ее пах призывающе